Было внесено другое предложение: выкупить у помещиков крестьян, купить им землю в долг, чтобы они платили в казну в качестве выплаты долга, а помещики еще и получили бы бумаги, по которым им доставался бы процент от идущих в казну денег с крестьян. Этот вариант также был отклонен. Возможно, из-за своей затратности, возможно, по иным соображениям.

Конечный вариант “вольной” поставил крестьян в крайне невыгодное положение. Крестьянин считался свободным, но земли он не получал, земля оставалась собственностью помещика. Крестьянин мог получить землю, но в таком случае оставался “обязанным”, то есть его положение никоим образом не менялось,: он продолжал исполнять свои прежние обязанности перед помещиком, плюс должен был выплачивать сверх того стоимость выкупаемой земли. Причем деньги за землю помещик получал сразу из казны, крестьяне платили уже в казну, но с учетом завышенных цен и процентов по “кредиту” сумма превышала в конечном итоге реальную стоимость земли в три, а то и больше, раза. Более того, из опасения, что освобожденные крестьяне сразу разбегутся, на 49 лет все освобожденные становились “обязанными”. То есть положение крестьянина не только не улучшилось, но и ухудшилось: оставаясь в прежнем положении, он получал еще и необходимость выплачивать “кредит” за полученные помещиком деньги. Конечно, существовал вариант, при котором крестьянин мог отказаться от земли, вернее, получить небольшой надел от помещика, причем бесплатно (в смысле без выплаты “кредита”), и распоряжаться им по своему усмотрению. Само собой, большинство крестьян, привыкших жить на земле и не представлявших себе иного существования, влезали в кабальную зависимость и “отрабатывали землю” у помещиков. Но недовольство в народе не только не угасло с “освобождением”, но и начало расти, что в конечном итоге привело и к убийству “освободителя”, и в дальнейшем к революции.

Но эта ситуация сыграла и другую роль. Освобожденные крестьяне, не желавшие выплачивать “кредиты” в надежде получить землю через много лет, просто уходили на поиски вольной жизни. Это привело к большому притоку новых людей в города, что стало крайне выгодным для развития производств. Сложилась ситуация во многом схожая с “огораживанием” в Англии, хотя причины были несколько различны, но привели к одинаковым последствиям.

Капитализм конца XIX, начала XX веков принял довольно жесткие формы. Причем аналогичная ситуация складывалась как в России, так и в Европе (в общем, схожие ситуации проявлялись и в европейских колониях, хотя и с учетом специфики колониальной экономики, впрочем, к этому времени многие колонии начинают отсоединяться от метрополий и провозглашать независимость). Причины опять-таки несколько разные, вернее, разные обстоятельства, приведшие к одной основной причине. Эта причина – переизбыток рабочих рук.

Для Европы основной причиной становится переизбыток товаров. Массовое производство и постоянное расширение рынка сбыта, становится идеальным полем для развития технологий. Новые технологии востребованы, и активная конкуренция между производителями ведет к попыткам создавать все быстрее и больше. Производственные механизмы совершенствуются. Начинается бум промышленной революции. Внедрение парового двигателя, приводящего разнообразные механизмы в действие, становится поистине революционным прогрессом, значительно ускорившим как производство различных предметов, так и облегчившим их транспортировку. Появляются паровозы, пароходы. Скорость передвижения становится выше, больше объемы перевозимых товаров. Возможности кажутся бесконечными. Но любое активное развитие раньше или позже упирается в свой естественный предел. Пределом развития европейской промышленности стал кризис перепроизводства. Активное развитие Европы началось по причине открытия новых территорий и активного их освоения. Эпоха географических открытий давно уже канула в Лету, но оставалось еще много неосвоенных территорий, на которых переселенцы-колонисты активно расселялись. К моменту возникновения кризиса такие территории еще оставались, но их уже было не так много. Большинство наиболее прибыльных и наиболее интересных территорий было уже захвачено и заселено.

Возникнет проблема с колониями. Колонии, изначально обустраиваемые метрополиями, воспринимавшими себя как часть единой империи, начинают менять отношение. Причины для этого существуют. Если взять ту же Мексику или некоторые другие страны, там происходит слияние и смешение коренного населения, получившего гражданство и составляющего значительную часть населения в сравнении с европейскими переселенцами, они изначально не воспринимают себя частью заокеанской империи. В таких странах, как США, тогда еще колония Англии, несмотря на то, что местное, коренное население достаточно малочисленно и находится вне сферы общей политико-социальной структуры, белые переселенцы, многие из которых уже не в первом и даже не во втором поколении являются рожденными на этих землях, расценивают интересы своих территорий выше и отдельно от интересов метрополии. Не говоря уже о тех, колониях, в которые были превращены захваченные вполне состоявшиеся государства, как Индия.

Как уже говорилось, метрополия нацелена в первую очередь на извлечение ресурсов из колоний и использование колоний в качестве потребительского рынка для производств метрополии. Колониальная экономика, изначально возникшая как вынужденный вариант, становится инструментом удержания колоний в подчинении. Экономическим инструментом удержания. Формируется вполне понятная психология паразитизма метрополии на ресурсах и населении колонии. Естественно, это вызывает неудовольствие жителей колоний. Метрополия пытается удержать все экономические рычаги влияния на колониальную экономику. Развитие собственного производства ограничивается всеми возможными мерами, от прямых запретов до тотального завышения цен на оборудование, поставляемое в колонии, отсутствия обучающих структур по созданию собственных специалистов и прочие инструменты. Банки давно уже стали одним из основных факторов управления экономикой. Экономические процессы во многом строятся на кредитовании банками как создания новых структур, так и развития и деятельности существующих. Колониальные банки активно и охотно вкладывают деньги в добычу ресурсов, транспортировку ресурсов, в местное сельское хозяйство, но крайне неохотно финансируют создание, модернизацию или развитие производств, объясняя это, как правило, низким качеством местного производства. Но при этом со стороны метрополии создаются все условия, чтобы качество оставалось как можно на более низком уровне. Да и сами банки, если местные банки не являются филиалами банков метрополии, то они оказываются сами в кредитной зависимости от банков метрополии. Из метрополии охотно кредитуют не только местные банки или коммерческие проекты, удобные для метрополии, но и местное колониальное правительство на финансирование различных проектов, естественно, удобных и выгодных в первую очередь метрополии, запутывая кредитами как местные власти, к тому же официально подчиненные властям метрополии (впрочем, такое делают даже при официальной независимости местных властей), местные банки, привязывая местную денежную систему к денежной системе метрополии, колониальная экономическая политика приводит к полной зависимости местных властей и финансовых организаций от метрополии.

Как уже говорилось, подобная система достаточно быстро начинает не устраивать тех, кто связывает себя не с метрополией, а с данной территорией и воспринимает ее как свою родину. Развитие экономики, которое тормозится и управляется извне, естественно, создает множество проблем для местных предпринимателей и организаций. Естественно, раньше или позже жители колоний начинают искать возможности либо уравнять свое положение в правах с жителями метрополии, либо избавиться от метрополии, получив независимость. О подобных процессах мы поговорим немного позже более детально, сейчас вернемся к проблеме перепроизводства.