Тем не менее, если взять положение свободного и зависимого крестьянина средневековой эпохи, они принципиально мало чем отличаются в социальном плане, хотя и отличаются в экономическом. Имея собственную землю, являясь экономически независимым и самостоятельным производителем, такой крестьянин все равно оставался крестьянином, “холопом” в глазах любого рыцаря, даже того, у которого не было за душой ни гроша и единственным достоянием являлся меч и родовое имя, хотя крестьянин мог быть вполне себе преуспевающим и зажиточным. Рыцарь априори стоял выше любого крестьянина на иерархической социальной лестнице. Независимые крестьяне не относились к “эксплуатируемому классу”, так как являлись владельцами средств производства (земли) и сами производили на ней продукт. Но их положение в социальном плане было аналогичным положению зависимых крестьян. В то же время обедневший рыцарь, не обладая никакими средствами производства и зарабатывающий себе на жизнь в качестве наемника или иным способом, не являлся “эксплуататором”, но занимал прерогативное положение на социальной лестнице в сравнении с крестьянином-собственником своего средства производства.
Значимость периода индустриальной социализации в первую очередь заключается во введении новых принципов социальных отношений. Сословные отношения перестают быть первостепенными и постепенно утрачивают значение. Появляется новый тип отношений – классовый. Отношения, принципиально строящиеся на экономической, а не на генеалогической основе. Можно сказать, что этим ставится окончательная точка в значимости причастности к категории завоеванных или завоевателей. Хотя прямые следы этого прошлого давно канули в глубину веков, именно отзвуки тех времен, истории протогородов, проходили красной нитью через все существование человечества, разделяя его на родовую знать и потомков подчиненных земледельцев.
Этап индустриальной социализации не только перечеркивает окончательно наследие родовой принадлежности, но и вводит принципиально новый способ определения положения человека на социальной лестнице в обществе. Нельзя сказать, что этот принцип возник исключительно в это время, но если он и применялся в той или иной степени в древности, то это было локально и достаточно быстро забыто и вытеснено сословными принципами, да и само по себе также имело достаточную примесь сословного подхода.
Некоторые города Эллады управлялись олигархами, в равной степени как и Карфаген, да и другие финикийские города были олигархическими республиками, либо если и имели монархическое управление, то при очень весомом и значимом участии местных олигархов. Но говоря об античных олигархах, мы должны отличать то, что речь идет скорее об олигархических родах. Для Финикии, чья экономика строилась преимущественно на торговле, а военные возможности в сравнении с соседними государствами были не столь велики (Карфаген в этом плане не исключение, хотя и добился значимого военного превосходства, но оно базировалось в основном на наемниках, а не на собственной знати), более чем естественным было то, что ведущие роли в государстве заняли купцы, а не военные. А вернее сказать, финикийская знать в основном стала специализироваться не на военном деле, а на торговле, полагая защитить свои города деньгами, если не покупкой дружелюбия соседей, или их зависимости от торговых сделок с финикийцами, то мечами наемников. Купеческие роды оставались родовой знатью, хотя и отличались от таковых, скажем, в Древнем Риме.
Некоторые города Эллады также считались олигархическими республиками. Надо полагать, что местные знатные семьи выделялись не только гордостью происхождения, но среди них получали власть именно те, кто мог и финансово подтвердить свою значимость.
Начало активного развития промышленности, даже еще до индустриальной революции, можно назвать преддверием уже начавшейся индустриальной социализации. Знать несколько отодвинута в сторону усилиями королей и утратила свое значение, перестав быть основой военной мощи государства. Новые армии формируются из профессионалов и на постоянной основе, а не в качестве ополчений, пусть даже большая часть офицеров имеет дворянское происхождение. Экономические приоритеты тоже изменились. Земля, конечно, остается ценностью, но сельскохозяйственное производство постепенно утрачивает значение не только основного, но и главного источника благосостояния. На первое место выходят торговля и производство. И для того и для другого нужны деньги. И нужен специфический подход, как стали позже говорить, “торговая жилка” или “деловая жилка”. Знать веками воспитывалась на презрении к торговле и ремеслу. Какая-то часть благородных господ, естественно, перестраивается и, имея средства, становятся в ряды производителей, вернее, владельцев производств. Но достаточное число “благородных господ” по-прежнему продолжают считать единственным достойным занятием военную службу. Но, как говорится, “свято место пусто не бывает”. Основную роль в финансировании и создании производств занимают не дворяне, а граждане вовсе не “благородного происхождения”. Купцы, предприимчивые дельцы всех мастей, готовые рискнуть и имеющие идеи. Даже не имея своих денег, в принципе можно найти способ сформировать капитал, стартовый капитал. Займы, вовлечение в “пайщики” богатого, но мало предприимчивого гражданина, выбить под свою идею финансирование из государственной казны или из рук банкира или ростовщика. Впрочем, активно такие способы начинают использовать позже. На начальных этапах хватает и тех, кто имеет деньги и ищет, куда бы их пристроить для прибыли.
Формируется еще один принципиально новый экономический подход – это пускать деньги в оборот. Несомненно, что находились и в античные времена дельцы, которые вкладывали деньги с целью получения прибыли, давали ссуды, займы, помимо ростовщичества,; вложиться в строительство или торговую операцию мог и вполне обычный гражданин, не имевший отношения к ростовщичеству, но имевший деньги. Но для античных времен это, пожалуй, было все же скорее частные случаи, да и то касавшиеся более торговых операций или строительства. Ну и выдачи ссуд правителям на военные походы с целью получения части добычи в случае успеха.
Если средневековый рыцарь не стремился преумножать богатство, считая более значимыми славу и военную доблесть, вернее, он не был против разбогатеть, но основной источник дохода видел в военной добыче. Натуральное хозяйство делало понятие “богатство” чем-то связанным с понятием “достаточное”. Имея стабильный доход на прокорм и содержание дружины, имея хорошие доспехи и хорошего коня, имея свою землю и замок, о чем-то еще мечтать было не столь уж необходимым. Конечно, от нескольких монет или кучки драгоценных камней и тогда никто не отказался бы (если это не противоречило бы понятию о благородстве), но при достаточно низком уровне торговли их и тратить было особо не на что. Излишки денег либо складывали в сундук про запас, на будущее, либо тратили на пиры, или новые доспехи.
С открытием Америки стало выгодно и прибыльно финансировать географические исследования. И это стали понимать не только короли, но и другие люди, обладавшие деньгами. Деньги начали вкладывать, рассчитывая на прибыль в случае успеха. Не только в снаряжение новых кораблей для похода за моря, но и в другие дела, интересные и выгодные короне и прибыльные инвестору. “Денежные мешки”, стали вызывать немалый интерес у коронованных особ и стали получать доступ ко двору и различные выгоды независимо от наличия у них титула или длинной родословной.
Дальше все пошло проще. Сам принцип уже был не только порожден, но и успел укорениться. Деньги не должны лежать в сундуке, деньги должны работать. Сама фраза сформулирована значительно позже Рокфеллером, но ее принцип установился еще в те времена.
Если подвести итог сказанному, то происходит глобальное изменение самого принципа социального устройства общества. Распадается сословное построение общества, ставящее на первое место происхождение человека, и его заменяет классовое построение общества, ставящее на первое место материальное положение человека. Именно этот принцип до сих пор продолжает существовать как основа современного общества и во многом является определяющим в большинстве стран мира. Этот принцип пытались изменить, но получившиеся изменения пошли не в ту сторону и в результате зашли в тупик. Но об этом позже. Главное то, что схема построения общества, его социальная структура и определение значимости члена общества на иерархической лестнице изменилась. Изменилась кардинально и принципиально.
