Первыми туда устремляются аристократы и купцы, различные военные, наемники, искатели приключений вне всяких категорий, классов и сословий. Впрочем, чтобы попасть на корабль, идущий в Новый Свет, нужно доказать свою необходимость на этом корабле, что не так-то просто. Не считая экспедиции самого Колумба, которому пришлось набирать матросов даже среди заключенных, так как никто не хотел плыть “за край света” в неизвестность. Последующие экспедиции снаряжаются короной. И практически сразу вслед за испанцами туда же отправляются и португальцы, а несколько позже и остальные европейские нации. На кораблях нужны солдаты, а значит, наемники и дворяне там находят свое место, нужны матросы, но простой крестьянин или ремесленник без опыта на реи не полезет, да и купить себе местечко, а уж тем более снарядить свой корабль, как купец, не сможет.
Но когда колонисты обосновываются на новом месте, они понимают, что, помимо золота, которого не так уж много, как им представлялось, да и добыть которое не так-то просто, здесь нужно и можно обогатиться другим способом. Земля – плодородная и богатая. Но сама по себе в ней разве что сорняки расти будут. Заставить местное население работать на себя не так просто, как рассчитывали изначально. Индейцы – люди гордые и воинственные. Несмотря на наличие огнестрельного оружия и доспехов, они умудряются доставлять первым переселенцам немало хлопот и проблем, даже с одними луками и стрелами. Заставить индейца ковыряться в земле – скорее заставишь себя лишиться скальпа. Конечно, в той же Мексике и в других землях Центральной Америки с этим вопросом несколько проще: здесь уже местные жители владеют земледелием и не отказываются на земле работать. Но все равно слишком строптивы и своевольны. Естественно, сами дворяне, да и наемники, вкусившие вольной жизни, за лопаты собственноручно браться не собираются.
Первые колонисты вспоминают о том, что в Европе остались холопы, привыкшие подчиняться и трудиться. Кое-где такая тактика дает свои результаты. К примеру, современные мексиканцы – потомки местных индейцев-земледельцев, смешавшихся с активно перевозимыми сюда испанскими крестьянами. Но даже здесь Новый Свет привнес свою специфику, не дав возродить старинные принципы на новой земле. Феодальные устои, за которые еще пытается цепляться аристократия, здесь не работают. О понятии “крепостной” приходится забывать. Да, в той же Мексике владельцами земли стали в основном аристократы из Европы, отдельное население оказалось в положении арендаторов. Но на этих территориях неоднократно продолжали вспыхивать восстания: как индейские освободительные, так и позже уже просто крестьянские, в которых участвовали и индейцы, и испанские крестьяне, многие из которых уже стали местными уроженцами, и многочисленные метисы, восстания, направленные против аристократии и против власти Испании над колонией, за независимость. В других землях, на тех же островах Карибского моря, на побережье, как севернее
Мексики, так и южнее панамского перешейка, дела обстояли еще хуже для аристократов-колонизаторов. Местное население было не менее воинственным, но менее привычным к регулярному труду. Даже захваченные в плен и вынужденные работать под присмотром и принуждаемые к труду местные индейцы просто долго не выдерживали. Физическая неприспособленность к продолжительному и однообразному труду вчерашних охотников делала из физически крепких и выносливых воинов больных и быстро умирающих. Чему активно способствовала психологическая надломленность самим фактом порабощения, для свободолюбивых индейцев становившаяся непреодолимым психологическим препятствием. Попытки ввоза крестьян из Старого Света не давали того результата, которого хотели добиться. Конечно, на местных плантациях работали и каторжники, заключенные, и привезенные сюда крепостные, и люди в статусе чего-то среднего между временным рабством и крепостной повинностью, продавшие свой труд за переселение, но таких работников было не очень много, и они не отвечали требуемым качествам, которые хотели бы видеть плантаторы.
Плантации быстро развивались и становились одним из основных источников доходов местных землевладельцев. Кофе, табак, сахар и хлопок оставались востребованными, и их потребление только росло. Колонисты вспомнили старые времена и вернулись к практике античности — рабовладению и рабскому труду. Нацеленность на массовое производство сельскохозяйственной продукции требовала большого количества дешевой рабочей силы. Невозможность получить ее от местных индейцев и сложности с “закреплением” на новом месте своих крестьян-соотечественников привели к простому решению — поставкам рабов из Африки. Началась эпоха возрождения рабовладельческого строя, эпоха колониальной работорговли.
Почему это стало возможным? Рассмотрим эту проблему с точки зрения теории колебаний маятника исторических устремлений.
Закат Средневековья, начало эпохи Возрождения и эпохи географических открытий становятся закатом индивидуализации и этапа устремлений общества к ней. Черты устремления общества к социализации проявляются все более ярко и четко. Для Старого Света это проявляется в появлении новых экономических условий. Но здесь зарождение индустриализации, как экономического отображения процесса социализации, происходит в условиях зашедшего в тупик старого типа развития, ограниченности использовавшихся ранее ресурсов и назревающего кризиса, связанного с этим. Сложившиеся условия требуют новых решений, и они проявляются через социализацию сферы труда, объединение ремесленников в более взаимозависимые структуры нового типа производства. Этого оказывается достаточно, так как Европа получает двойной “клапан” для “спуска пара” сложившейся ситуации. С одной стороны, экономический кризис, возникший по причине стагнации экономического развития, нашел разрешение в новых экономических подходах, с другой стороны — они же, подстегнутые изначально открытием Америки, получают новые колонии, дающие как приток новых товаров., так и возможность “слить” туда излишки населения, открывая новые рынки сбыта и другие возможности. Новое массовое переселение народов началось и приняло несколько иную форму, но принцип остался тем же. Внешние или внутренние проблемы создают давление на общество, в результате чего прежние формы существования становятся недоступными, и общество ищет разрешение данного кризиса доступными ему способами, что меняет стабильную стагнацию развития одного типа на появление новаторских идей и переход общества на развитие другого типа.
Для Америки все оказалось несколько проще. В отличие от Европы, она не испытывала недостатка в ресурсах, на данный момент, как минимум. Население достаточно малочисленное, как местное, так и колонизаторы, и есть достаточно большие территории, которые можно использовать. Причем для их использования не требуется каких-то принципиально новых решений и инноваций. Все разрешается в рамках привычных технологий и структур отношений. Америка становится аналогом античности. Здесь сходятся все факторы, полностью аналогичные этим двум мирам. Есть небольшие анклавы переселенцев, имеющих заметное превосходство в техническом уровне над окрестным населением. Есть большие территории, которые доступны покорению и завоеванию. Процесс социализации, запущенный еще в Старом Свете и привнесенный на берега Америки колонистами, принимает здесь более привычную форму. Социализация производства идет через создание крупных плантаций и применение рабского труда на них. Процесс идет параллельно с процессом социализации производства в Европе, но носит принципиально разные черты проявления. Америка действительно становится страной больших возможностей, для вновь прибывших. Все причины кризиса позднего Средневековья остаются позади. Здесь колонисты получают то, чего им не хватало в Европе. Тем не менее устремления к социализации общества уже запущены и развиваются полным ходом. Здесь они даже более ощутимы. Колониальные устремления европейских держав, несмотря на расстояния, связывают Старый и Новый Свет в единую конструкцию, в которой осуществляется взаимосвязь и взаимодействие. Старый Свет нуждается в Новом, но и Новый Свет не может обходиться без Старого. Пока не может.
Возникает формация метрополий и формируется колониальная политика, при которой колонии рассматриваются в первую очередь как источник сырья для метрополии и открытый рынок для сбыта товаров, производимых в метрополии. Развитие собственной промышленности (даже зачатков ее в данную эпоху) в колониях принципиально не предусматривается. Развитие экономики колонии подразумевает развитие в первую очередь добычи ресурсов, в том числе к ним можно отнести не только добычу полезных ископаемых., но на данном этапе и выращивание сельхозтоваров, производство которых в метрополии затруднено или невозможно. Естественно, метрополия заинтересована в удержании колонии и в контроле над ней. В отличие от средневековых механизмов, когда контроль осуществлялся в основном на военном уровне, в данном случае это становится невозможным. Вернее, военный контроль осуществляется, но он не становится решающим.
Большие расстояния от колонии до метрополии и большие пространства, доступные самой колонии., большой объем ресурсов позволяет колонии обособиться от метрополии, если у нее не будет экономической зависимости. В конечном итоге, несмотря на постоянные и длительные попытки сдерживания роста собственной экономики колоний, они все же утратили экономическую зависимость от метрополий и стали самостоятельными государствами.
Принцип экономической зависимости — порождение не только времени колонизации американского континента. Он использовался и позже, и используется сейчас, но само применение такого рычага влияния стало возможно лишь в это время. Мы можем вспомнить колониальные формации античных времен, наиболее известными из них являются, несомненно, Эллада и Финикия. Но сами эти формации не являлись полноценными государствами имперского типа,; они на протяжении всего своего существования оставались союзами независимых городов-государств, самостоятельно управляемых и самостоятельно ведущих свои дела. Создаваемые и основываемые ими колонии носили характер зарождения новых городов, сохранявших этническую и культурную связь с метрополией, поддерживавших дружеские и союзнические отношения. Но экономически эти колонии были полностью самостоятельны. Эпоха античности в экономическом плане в большей степени строится на торговле и том же сельском хозяйстве. Любые технические достижения тех времен не были неповторимыми в условиях колонизации. Метрополия не могла предоставить каких-то товаров, жизненно необходимых для колонии, которые колония не могла бы производить самостоятельно. Напротив, метрополия часто оказывалась зависящей от поставок из колонии, например, зерна. Результатом таких отношений становились союзы равных городов, даже если один из них и считался главным или лидирующим в союзе.
