Единый Закон является основой идеологии и принципом устройства социал-либертанского общества. Одним из основных критериев построения Единого Закона является его простота и немногословность. Проблема юстиции всегда и во все времена заключалась в чрезмерном усложнении законодательства.

Как всегда работала структура законодательства? Если изначально были простые, ясные и понятные законы, основанные на простейших и всем известных запретах, выраженных в табу, заветах, обычаях, то потом они непременно начинали усложняться. Это считалось нормой и принципом совершенствования общества. Было два пути: либо закон оставался прост или относительно прост, но возникали несогласованности и разночтения, в результате которых возникала практика апеллировать к решениям судов, принятым когда-то по схожим вопросам. Либо закон начинали пытаться уточнить и дополнить, разъяснить, конкретизировать.

В одном случае возникала очень запутанная система судопроизводства, основывающаяся на изначально свободном принятии решений судьями, но приводящая к тому, что более поздние суды уже старались не принимать решение самостоятельно, а опираться на принятое кем-то когда-то решение в аналогичном вопросе. Либо во втором случае начинал усложняться сам закон. Попытка упростить законодательство, дать более точные трактовки, чтобы не допустить разночтений, приводит к выстраиванию сложных и громоздких описаний, которые, в свою очередь, требуют разъяснений и дополнений, в конечном итоге начинают сами себе противоречить и требуется принятие новых законов, новых поправок для разъяснения непонятных случаев или устранения разночтений, что в свою очередь приводит к той же проблеме, которую пытались таким способом решить.

Большинство юристов накинутся на предлагаемую концепцию и будут доказывать её невозможность, недопустимость и несостоятельность. Большинство людей, не связанных с юриспруденцией, не поймут и тоже будут возмущаться, оспаривая сам факт возможности подобного подхода. Но предлагаемая концепция — единственно возможный путь разрешения извечной проблемы юриспруденции, её запутанности и сложности. Тысячи лет истории, во время которых устройство законов пытались улучшить путем систематизации, уточнения и детализации, показывают только то, что эти попытки решения проблем создают новые проблемы того же порядка. Многовековой опыт человечества показывает несостоятельность существующего подхода, считающегося единственным и заставляющего снова и снова наступать на те же грабли, не решая саму проблему и её корень. Принципиально новое устройство общества, принципиально новое понимание государства, принципиально новый подход к созданию новой системы взаимоотношений не может базироваться на старой системе представлений, не может пытаться использовать старые, заведомо ошибочные и ложные подходы. Мы создаём абсолютно новый мир, требующий новых решений и новых способов понимания окружающего мира. Если говорить о законодательстве, тем более о законодательстве, которое предположительно может оказаться неизменным на века, следует ставить во главу угла именно его простоту, понятность и доступность. Не детализировать, а устанавливать принципы. Не уточнять, а устанавливать принципиальные нормы. Не разъяснять, а выводить общие положения. Такая система законодательства дает очень большие полномочия и очень большую степень свободы действиям судей. Именно поэтому она должна устанавливать высочайшую степень ответственности самих судей за принимаемые ими решения. К вопросу о судьях и судах, мы вернёмся позже. Сейчас же попробуем разобраться с формой построения Закона, с самим принципом его написания и формулирования.

Рассмотрим на примере. Допустим, возьмем такой важный вопрос, как право на жизнь человека. Достаточно ясно и понятно можно сказать одной фразой: убивать нельзя. Но эта фраза не дает ответ на другие вопросы. Что делать, если убили? Если брать принцип равнозначного воздаяния, или принцип Талиона, к которому также склоняется либертанское право, то за отнятую жизнь полагается отнятие жизни. Но здесь снова возникает множество вопросов, не говоря про вопросы морали и этики, которые могут быть достаточно абстрактными: всякое ли убийство должно караться смертью? Кто убил убийцу, повинен ли смерти? Убивший случайно виновен или так же и должен ли нести то же наказание? Вопрос достаточно сложный, но вопрос, требующий ответа. И ответа понятного, доступного, простого и ясного.

Здесь важную роль играет намерение человека и добровольность действия. Ситуации, когда человек ударил другого по голове кирпичом, чтобы ограбить, случайно столкнул кирпич с крыши и попал прохожему на голову, ударил кирпичом того, кто пытался его задушить, и ради хулиганства кинул кирпич в окно и попал в голову тому, кто находился за ним. Ситуации разные: преднамеренное убийство, несчастный случай, самооборона и убийство по неосторожности. В первом случае человек несомненно виновен, во втором и третьем не виновен, в четвертом виновен, но не в той степени, как в первом.

Можно ли кратко и недвусмысленно отразить степень виновности? Да, можно. Преднамеренное лишение жизни карается лишением жизни, случайное может быть искуплено иным способом, невиновного и карать не за что. Иной вопрос: действия палача или солдата в бою считать таким же убийством? Нет. Это исполнение обязанностей, и правомочность этих обязанностей на судье, принявшем решение, или на командире, отдавшем приказ военному.

Здесь стоит дать краткую и максимально точную форму описания закона, дающую конкретное представление о действии и последствии (в частности, в данном случае о преступлении и наказании). Форму, не дающую разночтений и максимально понятную. Следует исходить из принципа, что дополнительные разъяснения и попытки уточнений, всегда приводят только к возникновению новых разночтений и новых противоречий, которые потом приходится уточнять и конкретизировать. Поэтому изначально отсекаем все попытки детализации, давая только неоспоримую основу, которая должна стать незыблемой.

Говоря конкретно об убийстве (именно этот вопрос был принят в качестве примера), можно сформулировать следующим образом: