Но получить превосходство на море, пока у тебя практически по стенами  египтяне бьют ассирийцев или вавилонян, а их колотят мидийцы или персы, было делом уже более перспективным.  Поставив на торговлю финикийцы не прогадали. Их колонии, как и колонии греков, разрослись по всему средиземноморью, а города стали богатейшими в окрестностях.  Помимо мощных стен, эти города и их богатство защищали торговые интересы, которые были выгодны и египтянам и другим народам, а торговлю в своих руках держали финикийцы.   Государственное устройство Финикии тоже было республиканским, хотя это и была аристократическая республика или, скорее, олигархическая республика основанная не столько на происхождении и “чистоте крови” высшей касты, сколько на наличии финансовых средств у ее представителей.   Впрочем, Финикия никогда не была единым государством, скорее, коалицией городов, подобно союзу греческих городов.  Каждый город имел свое независимое правительство. В некоторых из них были и свои короли, хотя этот титул оставался, скорее, номинальным, а реальная власть была у местной олигархии. Самым территориально разросшимся городом финикийцев стала одна из их колоний Карфаген, самый могущественный и самый ненавидимый противник Древнего Рима. Карфаген, по сути, создал свою империю и не будь он разрушен римлянами, кто знает, может быть вместо латыни основой современных языков был бы пунический. А современная буквенная письменность и так возводится к финикийской, в том числе и латинская.

    Но  Эллада и Финикия были скорее исключениями из правил античного мира.  Ведущей нотой этого периода, можно считать создание империй.  Ярким примером этого времени безусловно является Древний Рим. Город воин. Классическая античная империя, классический рабовладельческий строй, вообще, классика самой античности.

    Именно на примере Древнего Рима, рассмотрим период античных империй. Как уже говорилось, этот период истории человечества не стал всеобъемлющим, но тем не менее он стал важным и основополагающим этапом развития цивилизации.  Но многие народ просто прошли миновав его, и напрямую оказавшись в следящем этапе.  Следует обратить внимание еще на один момент, те народы, которые достигли вершины своего развития именно во времена античности, затем сошли со сцены, уступив дорогу другим нациям, которые до этого не играли заметной роли в геополитической картине античного мира, затем, напротив, они заняли ведущие позиции, которые удерживают и до сих пор, а античные лидеры мировой политики своего времени ушли на вторые роли.  Наиболее заметно это на примере европейских стран. Одними из основных лидеров античного мира были Греция – Эллада и Рим. В данный момент Италия и Греция, не только не являются претендентами на лидерство, но и оказались далеки от таких претензий. Начиная с заката античного мира, сам геополитический центр сместился с средиземноморья в более северные широты, а на ведущие роли вышли страны образованные на территориях ранее принадлежавших Римской Империи, но главенствующее положение в них заняли новые народы, в частности германцы основавшие новые государства. Сама Италия оказалась раздроблена на множество мелких государств, в которых местное население смешалось с пришлыми германцами. И в течении многих веков пыталась объединиться, оказываясь под влиянием то одной то другой силы господствующей на данный момент в мире. Греция – Византия формально сохраняя за собой статус наследия Римской Империи,  даже пытаясь восстановить былое величие, тем не менее так и не смогла занять значимое положение, постепенно угасая и отступая шагом, пока не оказалась захвачена турками. На современной карте мира  Италия и Греция являются рядовыми странами своего региона, которые участвуют в общей политической жизни мира, но от былого величия остались лишь следы и воспоминания.  Конечно, можно сказать, что современные греки это не эллины, а современные итальянцы имеют отношение к римлянам такое же, как  галлы к французам. Да, временя идут и многое меняется, народы смешиваются и  порождают новые. Но сам принцип достаточно показателен, в данном случае речь идет не о конкретных народах как таковых, а скорее о формациях в принципе, аналогичным образом мы моем посмотреть на государства

Древней Индии и Древнего Китая. Для европейца Китай и Индия воспринимаются как некое достаточно далекое, достаточно экзотическое  явление, но тем не менее достаточно целостное и более менее однотипное.  Древний Китай и Древняя Индия, конечно, стоят особняком от остального античного мира, это два очага цивилизации отдаленные от других и развивавшиеся в своем особом мирке. Впрочем, Индия, пожалуй, в том плане оказалась в более выгодном положении и находясь между средиземноморским очагом и китайским очагом, по сути, являлась посредником между ними.  Античный мир средиземноморья не только знал о существовании Индии и Китая, но и торговал с ними, в первую очередь с Индией. Индия в свою очередь вела торговлю не только со странами средиземноморья, но и с государствами Китая. На самом деле  Индия и Китай страны многонациональные. Хотя для современного европейца, американца или жителя России, слова “индус” или “китаец” обозначают любого жителя этих стран. Но если детальнее рассмотреть историю развития обоих очагов цивилизации мы заметим ту же закономерность, которая свойственна средиземноморскому очагу. Именно те территории и именно те группы населения, которые являлись доминирующими во времена античного всплеска, затем отошли на вторые роли и превалирующими стали другие территории и другое население заняло главенствующее положение.  Индия и Китай на данный момент остаются важными и значимыми  центрами общемировой структуры, Китай даже выходит на ведущие роли в общемировой политике, но это уже немного другая история.

    Однако вернемся к античному миру.  Рассмотрим сам процесс античного всплеска. В общем-то он становится логичным продолжением той же тенденции, которая сложилась изначально – рост и расширение, путем поглощения более сильным более слабого.  История античных империй, это история отдельно взятых городов поэтапно подичавших себе соседние города и в результате подмявших под себя значительные территории.  Как и в случае с племенами создавшими города, путем подчинения себе других более слабых племен, процесс объединения городов в страны проходит по тому же принципу и согласно той же логике: либо добровольное подчинение и защита, либо возражающим объясняют необходимость присоединения при помощи оружия, а остальные смиряются со своим положением, либо если уж сильно и массово возражают, то можно капризный городок и зачистить полностью,  выжившие жители сгодятся в качестве рабов, а территорию можно заселить своими колонистами.  Продолжая развитие, согласно вышеописанной логике, города становятся во главе созданных ими стран, то есть начинают контролировать достаточно большие территории. Но как и в случае с объединением племен приведшим к возникновению городов, объединение городов тоже наталкивается на свою придельную стадию. “Ничейные” города заканчиваются. И этот процесс завершается значительно быстрее, чем процесс племенного уровня.  В результате сталкиваются уже хищники более крупного размера. Схватка городов превращается в схватку стран.

     Но есть один значимый момент, который сильно отличает период протогородов от античного периода. Несмотря на схожесть процессов, это колебание маятника истории пошедшее в противоположную сторону. Схожими являются внешние поверхностные факторы. Глубинные процессы принимают совершенно иной оборот.  Период античности, период античных империй, это период социализации как на уровне городов, так и на уровне процессов  происходящих внутри самого общества.  Если объединение племен под властью более сильного племени сопровождалось формированием разноплеменного сообщества, которое уже изначально было расслоенным по пламенному признаку, а представители разных племен занимали различные общественные ниши, и становились различными социальными слоями, и исполняли роль различных сословий,  что приводило к появлению уже внутриплеменного расслоения, разделения на сословия внутри племени, к выделению родов и семей, как отдельных и самостоятельно функционирующих ячеек племени. То есть чем больше происходил процесс социализации (объединения) племен и чем быстрее он осуществлялся, тем быстрее происходило внутреннее расслоение самих племен, превращавшихся из групповой общности в объединение отдельно взятых более мелких групп, связанных общими интересами, но тем не менее имеющих уже свои интересы внутри этих групп.  Без перехода самосознания членов племени к самосознанию как в первую очередь членов семьи, а уже потом членов рода и племени, без массового процесса индивидуализации на этапе протогородов, была бы невозможна дельнейшая эволюция общества в знакомом нам виде.  Именно процесс массовой индивидуализации на фоне внешней социализации надячеек (племен) приводит к возникновению товарооборота, внутриплеменной торговли, что делает возможным специализацию ремесленников и развитие ремесел, как самостоятельного способа заработка и существования, а не как дополнительного “хобби” одного из членов племени. И прочие моменты более подробно разбиравшиеся выше.

      Несмотря на внешнюю схожесть происходящих процессов на внешнем уровне, внутренние процессы  формирования общества античного периода резко изменяют свою направленность на противоположную.  Социализация (объединение) городов и социализация общества идет рука об руку.

      К тому моменту, когда города начинаю вступать в противоборство друг с другом, это уже не сборище разноплеменного сообщества, контролируемое сильным племенем принуждающим остальные к подчинению, это уже сформировавшееся целостное сообщество, воспринимающее себя как единая система противоборствующая за право превосходства с  другой аналогичной системой.  Естественно, процесс не проходит везде одинаково и в разных местах существую свои нюансы.  Но оставайся город разобщенной группировкой племен, значимая схватка с соседним городом могла бы обернуться восстанием подчиненных племен и переходом их на сторону врага, с целью если не получить более выгодное положение при новом господине, то как минимум сохранить свои жизни и отомстить своим изначальным угнетателям. Происходили и такие моменты.  Достаточно вспомнить ту же Спарту. Спарта, несмотря на свою силу и воинственность, несмотря на то что считалась одним из сильнейших в Элладе городов, обладавшая наверное самой или одной из самых дисциплинированных и храбрых армий, не раз доказывавших свою боеспособность, стойкость и храбрость на полях сражений, казалось бы, могла претендовать на роль потенциального лидера Эллады, способного объединить другие города под своей рукой и создать эллинскую империю. Но этого не произошло, Спарта даже не разу не рассматривалась в роли потенциального лидера всей Эллады и не смогла расширить свои территории дальше имеющихся у нее изначально. Основной причиной этого были илоты.  Спартанское общество не смогло перешагнуть рубеж социализации племен окончательно, сохранялись во многом пережитки родоплеменного наследия и наиболее важным моментом было то, что сохранялось внутренне племенное дробление общества.  Собственно, сами спартанцы были связаны между собой племенными узами, что делало их более сплоченными и более преданными своему племени, презрительное отношение к личному имуществу, возвеличивание значимости общественно-племенных ценностей, преданность племени как таковому, те черты, которые формировали закаленных, крепких и сильных бойцов, неподкупных, гордых и презирающих изнеженность. Но общество Спарты составляли не только сами спартанцы,  рядом с ними находились периэки и илоты.  Собственно, потомки подчиненных спартанцами племен живущие на одной с ними территории , управляемые ими, находящиеся в общей экономической, социальной и политической сфере, но не ставшие полноценными членами общества, более того, презираемые и поставленные на уровень зависимых полурабов.   Если периэки еще являлись свободными, но бесправными, не включенными в жизнь спартанского общества, то положение илотов было в некотором плане даже хуже положения рабов  других полисах. Илоты владея собственной землей и не являясь рабами  всячески подавлялись и угнетались спартанцами, вплоть до охоты на них молодыми спартанцами в качестве развлечения и тренировки.  Спартанцы взяли курс на подавление и удержание в страхе зависимого о них населения других племен, о возможности ввести представителей других племен в свое сообщество на равных не шло даже речи. Это создавало не просто напряженность в сообществе раскалывая его по племенному признаку, но и состояние постоянной внутренней враждебности, а понятие “дом” было далеким от понятия “безопасность”. Такое положение заставляло спартанцев быть постоянно начеку и в постоянной боеготовности, что несомненно воспитывало в них великолепные бойцовские качества каждого отдельно взятого спартанца, а сохранявшиеся племенные узы и отказ от индивидуального в пользу общего племенного, делало спартанцев более сплоченными и преданными друг другу. Но именно такое положение делало сам город в целом крайне уязвимым,  невозможность надолго покинуть территорию своего города из-за опасений внутренних восстаний и бунтов, делало сильное спартанское войско по сути привязанным к городу и бесполезным в глобальной, политической и военной игре.

     Аналогичные проблемы и по аналогичным причинам были свойственны и другим греческим полисам, пусть и значительно в меньшей степени.  Греческие полисы не смогли перейти полностью через границу родоплеменного деления.   Эллины в принципе не позиционировали себя как эллины, вспоминая о своем национальном единстве только в крайних случаях, да и то больше на уровне общей философии, чем реальных действий. На уровне повседневной жизни они были: беотийцы, лакедемоняне, ахейцы, фесалийцы они были афиняне, фиванцы, аргосцы, дельфийцы, но не Эллины, о том, что они все же Эллины вспоминали разве что смотря на перса или египтянина, но в своем соседе видели не грека, а жителя той или иной области, представителя того или иного города. Пусть даже было бы так, в принципе подобное деление было нормальным и естественным для тех времен не только для Эллады, но внутри своих городов, на территориях контролируемых этими городами не было некой общности и не было единого населения. Не говоря уже о иноплеменных рабах или поселенцах  других наций обосновавшихся в эллинских городах, сами эллины продолжали делить население своих городов по племенному признаку.  Конечно, пример Спарты это крайняя грань такого отношения, в других городах все было значительно мягче, внутреннее расслоение самих племен уже произошло и было закреплено.  Разделение самого племени на  сословия, расслоение в имущественном плане для отдельно живущего племени может считаться негативным фактором, который  дестабилизирует общность племени разделяя его и делая  менее сплоченным, ставя интересы отдельных семей и отдельных индивидуумов выше интересов племенной общности.  Но этот процесс может считаться негативным только в случае изолированного существования племени, в случае племени которое не пытается доминировать над другими племенами и не пытается создавать межплеменные формации.  На примере Спарты, мы видим, что племя, которое создает формацию включающую представителей более одного племени, но продолжающее ориентироваться на племенные традиции  удерживая целостность и общность племени, противопоставляя его представителям других племен, не способно сформировать стабильное сообщество, а привязанность к родоплеменному наследию, провоцирует   межплеменные конфликты и внутреннюю агрессию.  Слияние племен в некую общность нового уровня, создание из группы племен народа, нации, становится возможным только при условии разрушения внутриплеменных связей и переход к обществу состоящему из  семей  связанных более сословными признаками, чем племенными. Такое общество способно вливать в свой состав новые и новые племена, объединять новые и новые территории, ставя подчиненные народы и племена в равное или относительно равное положение с покорителями, давая им существующие плюсы и давая возможность чувствовать себя в привилегированном положении или имеющими шанс таковое положение получить.