Домогательства в России
На тему харассмента бытует мнение “это проблема актрис Голливуда, похотливых продюсеров чужда нам и высосана из пальца”. Насколько это всё актуально для России? Может ли у нас случиться MeToo? И если да, то каким оно будет?
Многие люди в России наслышаны о борьбе с домогательствами в западных странах, увольнениях, травле и культуре отмены, потому склонны путать российскую реальность и новости из Голливуда. Одно голословное обвинение, и несчастный начальник уволен! Head Hunter провел небольшое исследование проблемы домогательств. И в нём есть интересные данные и инфографика
Обычно именно жертве домогательств приходится уйти. Самый распространённый вариант развития событий – перетерпеть в надежде, что этот старый хрыч (или старая вешалка) наконец угомонится и прекратит домогаться.
Когда люди возмущаются #metoo, то говорят о том, что обвиняемого в домогательствах увольняют на основании голословных обвинений. Сейчас в России увольняют жертв домогательств, и где же возмущённый ропот?
По оценке HH с домогательствами сталкивались около 60% опрошенных. Вероятно, это цифра завышена, по данным SuperJob – 6% мужчин, 11% женщин сталкивались с домогательствами. Такая разница в оценках может объясняться выборкой – в исследовании HH принимали участие не случайно выбранные люди, а те, кого проблема домогательств беспокоила.
Оба исследования дают примерно одинаковое соотношение мужчин и женщин среди жертв домогательств – 1 к 2. Мужчин домогаются обычно женщины – коллеги, начальницы, клиенты. Что, кстати, резко расходится с медийным MeToo, где по сценарию жертва почти всегда женщина, а мужчины страдают от гомосексуальных приставаний какого-нибудь Кевина Спейси.
В TJ написали неплохой разбор на тему домогательств и борьбы с ними в правовом поле.
Вкратце, домогательства запрещены, но далеко не всё подпадает под формулировки из законодательства: статья 133 «Понуждение к действиям сексуального характера». Тут нужны шантаж, угрозы или использование служебного положения. В административном кодексе упоминаются оскорбления и унижения, а также незаконное увольнение.
Если доказательства есть, то можно попробовать судиться, но результат, мягко говоря, не гарантирован:
Пример из судебной практики
Женщина работала ведущим специалистом, нареканий к работе не было. По её словам, начальник стал писать ей неприличные смс и письма, предлагал вступить в сексуальные отношения, говорил, что «красивым девушкам с начальником надо дружить», приглашал в баню. Она отказала.
После отказа он стал предъявлять ей претензии по работе, повысил нагрузку, унижал при сотрудниках и даже обвинял в поддельном больничном. А потом её и вовсе сократили.
Девушка подала в суд и потребовала 150 тысяч рублей компенсации за дискриминацию, преследование по мотивам личной неприязни и нервозной обстановки. В ответ руководитель подал иск за клевету — это тоже статья уголовного кодекса.
Суд проверил сообщения. Текст оператор связи предоставить не смог, но было видно, что девушка что-то отвечала на сообщения начальника, то есть участвовала в переписке. На суде выяснилось, что сотрудница на самом деле допустила ошибку в работе, из-за которой компания могла понести убытки. Больничный она взяла именно в это время. А сократили её официально, в связи с уменьшением инвестиционной программы, причём вместе с другими сотрудниками. Сослуживцы подтвердили в суде, что никогда ничего не слышали о домогательствах и не замечали ничего противоправного в действиях начальника.
В итоге суд отказал девушке в иске, потому что факт нарушения, вину начальника и причинно-следственную связь с ущербом доказать не удалось. Только сама девушка и её начальник знают, как всё было на самом деле, но суд она проиграла. Учтите её ошибки и выводы суда на всякий случай.
Общие выводы: лучше всего не молчать, чётко сказать, что приставания неприятны, если не помогло – жаловаться начальству. И всё же положительный результат не гарантирован.
Ещё немного случаев из жизни приведено в статье Сноба: «Требуется секретарь без комплексов». Истории жертв домогательств на работе.
Там можно найти несколько объявлений о работе для помощниц босса с дополнительным функционалом и пять личных историй о домогательствах.
Юлия, 28 лет, Санкт-Петербург: история о парне, который приставал к ней на работе, а затем к другой девушке и попал на камеры видеонаблюдения. Его хотели уволить, но девушки уговорили начальство пощадить парня и ограничиться строгим выговором. Выговор подействовал.
Елена, 36 лет, Пенза: история домогательств охранника супермаркета, в котором она работала.
«Хочешь ты того или нет, я всё равно тебя трахну!» Я возмутилась и сказала, что у меня вообще-то есть муж. А этот: «Не стена — подвинется!»
Анастасия, 25 лет, Москва: Две истории о наглых домогательствах “VIP клиентов” в ресторанах. После этого Анастасия работала в стрипклубе и с удивлением отмечает:
Зато когда я устроилась работать хостес в стрип-клубе, охрана осаживала всех мужиков, что пытались ко мне приставать. Могли даже выгнать гостя. Удивительно! А в ресторанах — пожалуйста, лезь кто хочет!
Вероника, 34 года, Смоленск: О домогательствах в силовых структурах. Наглое и мстительное начальство.
Артем, 26 лет, Москва: тренер, к нему постоянно подкатывала замужняя мать его подопечного, предлагала интим. Апофеоз – она подвозила Артема на машине и закрыла двери, чтобы “излить душу”.
В общем, домогательства случаются. Но насколько проблема серьёзна? И будет ли у нас свой #metoo?
Оценки количества домогательств и серьёзности проблемы разнятся. В работе “Сексуальные домогательства на работе в России” приведены интересные данные:
Оценка распространенности домогательств немного снизилась, доля ответов “Сексуальных преследований нет” выросла с 40% до 53%. “Сплошь и рядом” с 2% до 5%. С 46% до 23% упала доля назвавших “вынужденное увольнение с работы” последствием домогательств. Кажется, ситуация немного улучшилась с в 2009 по сравнению с 1996?
Однако, большее число респондентов ответили, что домогательства – “серьёзная социальная проблема”. Рост с 25% до 33%. Отмечу, это всё происходит до #metoo, до #янебоюсьсказать. Нельзя списать рост обеспокоенности на хайп и новости из США. Есть два объяснения:
Во-первых, серьезность проблемы относительна. Когда электричество и воду дают два раза в день, на улицах банды, инфляция 40%, причём не в год, а в месяц, – домогательства на работе не будут восприниматься как нечто ужасное. Есть проблемы и поважнее. А вот когда за выживание бороться уже не надо, люди вспоминают о таких вещах как коррупция, свобода совести, уважение человеческого достоинства. Когда нижние этажи пирамиды Маслоу уже не актуальны, люди вспоминают о верхних.
Вторая причина – экономическое и политическое влияние женщин растет. Они делают карьеру, начинают больше зарабатывать и меньше зависеть от мужчин, поэтому уже не готовы смириться с неуважением границ и приличий. Долгосрочный тренд – рост доли образованных, успешных женщин. Разница в средней по больнице зарплате мужчин и женщин не может быть меркой дискриминации, ведь это зарплата за разную работу на разных должностях. Но об экономическом влиянии женщин эти цифры говорят. Вот тут Ольга Голодец сравнивает женские и мужские зарплаты.
Однако с течением времени этот разрыв снижается. В Минтруде напомнили, что показатель разрыва в заработной плате между мужчинами и женщинами сократился с 36,8% в 2001 году до 28,3% в 2017 году.
Женщины по-прежнему чаще решают идти на компромиссы ради домашнего труда и семьи, выбирать “женские” – менее оплачиваемые отрасли, но разрыв сокращается.
Женщин уже большинство среди судей, много женщин в топ-менеджменте (если считать начкадров и главбухов топ-менеджерами). У Российских женщин объективно уже есть власть и влияние, а вот терпения всё меньше. Представьте себе такую историю:
Маша пришла в компанию стажёркой, на неё положил глаз женатый менеджер среднего звена Василий Петрович. И в знак покровительства щипал Машу за попу. Тем самым выражая начальственное одобрение машиной фигуры. Маша в ответ натянуто улыбалась или хмурилась, но сделать ничего не могла, опасаясь гнева Васильпетровича, максимум жаловалась подругам. Сам Василий не догадывался об истинном отношении Маши к его поползновниям, она ведь старалась сгладить углы.
Шло время, Маша перешла в штат, сделала карьеру и сама стала руководительницей отдела. Ровней Василия Петровича, а то и начальницей его. И вот старый хрыч по старой памяти решил приласкать зад Марии Александровны – раньше-то ей нравилось… по крайней мере, Василий Петрович так считал.
Но совсем неожиданно начинается жуткий скандал, Мария Александровна рассказывает о том, как Василий Петрович домогался её годами. Другие женщины припоминают аналогичное поведение. Сам бывший менеджер Василий отправляется на пенсию или биржу труда, громко возмущаясь. Ведь раньше-то всё было нормально, никто не жаловался, и тут внезапно стало нельзя щипать коллег за попу.
На самом деле нельзя домогаться было и раньше, но его коллеги были вынуждены были терпеть и копить злость, а тут последняя капля переполнила чашу терпения.
Социальный взрыв похож на землетрясение. Где-то глубоко под землёй движутся литосферные плиты, напряжение растет. Случаются небольшие предупредительные встряски, но они не приводят к сбросу накопившегося напряжения. Однажды случается катастрофа: меняется ландшафт, русла рек, рушатся дома, тысячи жертв и триллионы ущерба.
Да, у социального взрыва типа #metoo есть жертвы. Вот тут мы писали о мужчинах покончивших с собой. Или вот история Джонатана Кеймана. Борьба с домогательствами получила отчётливую гендерную окраску (женщины против мужчин) и местами приняла формы истерии. Вместо ожидаемой победы над домогательствами люди получили массу неприятных последствий. Недоверие между мужчинами и женщинами, правило Пенса, женщин опасаются брать на работу в коллективы, где есть мужчины.
Итого, #metoo если и решило какие-то проблемы, сразу же создало новые. Желательно нам не повторять те же ошибки.
Как не довести до социального взрыва?
Итак, всё больше людей считают домогательства серьёзной социальной проблемой. Параллельно кто-то замалчивает домогательства и призывает не раздувать истерию, чтобы не было миту. Но если сделать вид, что всё ок, – напряжение будет расти, и будет взрыв. Вопрос времени.
Ситуацию надо разминировать, а для этого – перестать замалчивать. Но говорить-то можно по-разному.
В большинстве случаев даже увольнять, стирать и в чёрные списки вносить никого не придётся – достаточно вызвать самых любвеобильных на ковер к начальству и обстоятельно объяснить. Оргвыводы нужны, когда предупреждения не помогают. А вынесение боевых действий в соцсети для всенародного обсуждения и осуждения – крайняя мера, если домогательства продолжаются, а в самой компании с этим делать ничего не хотят. Конечной целью должна быть не расправа, а прекращение домогательств и не возобновление их впредь. Наказывать людей нужно не ради мести, а с конкретной целью – изменить недопустимое поведение. Если не будет карательного уклона, менее острой станет проблема ошибочных и ложных обвинений в делах, где с доказательствами обычно туго. Увольнять и выносить сор из избы всё равно придется, предупреждения без реальной угрозы наказания не действуют.
Признание вины и извинения не должны использоваться как основное доказательство и последний гвоздь в гроб карьеры обвиняемого. Такая модель делает отрицание и контратаку единственным способом самозащиты. Ставки повышаются. Цивилизованное мирное решение уже невозможно.
Ещё одна вещь, которой необходимо избежать – гендерного окраса домогательств и борьбы с ними. Да, мужчины примерно вдвое реже оказываются жертвами домогательств на работе и чаще склонны воспринимать всё с юмором. Вообще в нашей культуре секс воспринимается совершенно по-разному, мужчине полагается радоваться удачной возможности, а не чувствовать себя униженным и использованным.
Тем не менее, женщины действительно могут домогаться и даже насиловать мужчин. Этот факт никак вообще не отменяет страданий женщин и не “перетягивает одеяло”. Но не даёт использовать проблему домогательств для пущего разжигания войны полов, мужчин угнетателей и женщин жертв.
Опять же, когда стрелка не поворачивается и господствует схема “похотливые мужчины домогаются невинных женщин”, легче протолкнуть несправедливый односторонний карательный подход – увольнение без лишних разговоров. Мужчин ведь не жаль – если обвинили, значит было за что. Однако применение такого метода вполне позволяет выгнать и женщину. Недавно мы публиковали интервью Нины Давлетзяновой.
Фактически её обвинили в харассменте в отношении другого сотрудника редакции — 26-летнего Антона Порваткина. Давлетзянова отрицала свою вину и просила провести внутреннее расследование, но получила отказ. В конце октября 2019-го журналистка потеряла работу.
Механизм борьбы с домогательствами обоюдоострый – понимание этого факта охладит пыл любительниц простых и быстрых решений.
Нужны ясные прозрачные правила допустимого поведения на работе, одинаковые для мужчин и женщин.
Похожие записи
Культ успеха и мизандрия
