Статья публиковалась ранее на моем ДЗЕН канале. 

Для начала посмотрим на первобытное общество, не то которое широко разрекламировано и было написано – нарисовано учеными в 19 веке перенесшими современное им представления на “дикие времена”, а на реальное. Конечно, сказать с точностью как было там десять-тридцать тысяч лет назад на самом деле не может никто. Но вот если взглянуть на современные племена ведущие первобытный образ жизни, то картинки привычного стереотипа “патриархального первобытного общества”, в котором мужчины охотники, женщины в пещере мамонта жарят, мы не найдем. И не только по причине отсутствия мамонтов. Устройство племенного общества в разных племенах различна. И во многих женщины как минимум играют рольни ничем не ниже мужской. Есть племена, в которых охотятся и мужчины и женщины, есть племена, где охотятся преимущественно женщины (впрочем, единичный случай). Среди 75 современных племен ведущих первобытный образ жизни, которые исследовали примерно в 50 женщины участвовали в охоте наравне с мужчинами, или существовало разделение, “как у австралийских аборигенов”, виды, на которые охотятся мужчины и на которые женщины. Но даже если отставить в сторону вопрос с тем, кто и на кого охотился, даже если взять “классический” вариант распределения мужчины-охотники, женщины-собиратели, то в первобытном племени женщина являлась таким же добытчиком, приносящим регулярный и даже более стабильный доход (продуктами питания) для племени, пусть и менее “деликатесный”. Хотя для кого как.

В результате чего отношения между мужчинами и женщинами выстраивались достаточно равнозначно и равномерно. В ряде современных племен ведущих первобытный образ жизни сохраняется матрилинейность. Есть племена, где мужчины приходят к женщинам в их семью. Или просто женщины принимают на время краткое или длительное мужчину, а все родственные связи считаются по женской линии, имущество соответственно передаёте от матери к дочерям. Впрочем, даже с большей вероятностью в основах было все же примерно равное положение. Одно племя, общее имущество, общий провиант – первобытный коммунизм во всей красе. Кто там с кем детей заводит в племени – вопрос десятый.

Все изменилось с переходом к земледелию. Земледелие занятие более физически тяжелое, чем охота, требующее больших физических усилий и регулярности труда. Женщины, конечно, тоже работали в поле. И не мало работали. Но некоторые вещи, как вспахать поле, или выкорчевать пни расчищая место под поле, требовали более напряженного приложения физической силы. Соответственно мужчины как более физически сильные стали занимать более важную роль в жизни общества, без мужчин, конечно, одни женщины тоже как-либо справятся, куда деваться-то? Но при выборе между тем, чтобы некоторые работы делали мужчины или женщины, естественно, выбор падал на более физически сильных, которым было проще справиться с поставленной задачей. А стало быть, они стали более значимыми для рода.

Кроме того, если имущество охотника-собирателя достаточно простое и легко возобновляемое, шалаш из веток построить недолго, копье соорудить тоже не проблема, шкуру добыть для набедренной повязки или накидки на плечи, ну тоже не самая сложная задача. Да и имущество (ну кроме личного копья и набедренной повязки разве что) было общее принадлежащее всему племени. То с земледелием человек оброс имуществом. Инструменты плуг (или его аналог), дом постоянный, всякие там столики, лавочки в доме, украшения разные циновки, гирлянды, занавески, различные кувшины, чашки, плошки. И главное имущество – земля. Племя распалось на роды. Землю поделили. Земля принадлежит роду. Имущество передается по наследству. А так как мужчина более желанный работник для рода, то мужчина остается в роду, а женщина уходит в чужой род. Имущество принадлежит роду – имущество принадлежит мужчинам рода, имущество наследуют мужчины рода. Имя наследуют мужчины рода. Женщина пришедшая в род – чужачка.

Человеку свойственна такая черта, как недоверчивость и подозрительность ко всему новому и чуждому. Да и действительно. Вот живет большая семья-род, все друг друга заноют, привыкли, притерлись, все родственники объединённые общими узами общей кровью. Тут в семье появляется какая-то девка, ну да понравилась она сыну или племяннику. Но что она собой представляет? А вдруг лентяйка, а вдруг обманщица, а вдруг приворовывать будет себе лично из общего? В любом случае она связана кровью с другим родом, ее родня, все ее близкие в другом роду. Она ближе им, чем тем с кем живет. Любые косяки, любые неурядицы, любые оплошности – кто виноват? Невестка! Даже если у тебя перед носом любимую вазу разбил сын родной – ему можно и простить, а вот сделай такое невестка можно и отыграться по полной.

Да и дочка не то же самое, что сын становится. Сын – родная кровинушка, вот он, твое наследие, твое продолжение, будущее твоего рода. Тот, кто продолжит твой род, тот, кто будет носить твое имя, тот, кто примет твое дело и будет заботиться о тебе в старости. А дочка? Как было выражение на Дону: “Отризана скиба от хлиба” – то есть отрезанный кусок хлеба обратно к буханке не прирастишь. Дочка – это та, которая должна уйти. Растишь, вкладываешься в нее, а она уйдет в чужой род, будет жить и стараться ради него, а не ради твоего рода. Уж заблаговременно воспринимаемая как потенциальная чужачка в своем роду и как фактическая чужачка в роду в который пришла – женщина оказывалась везде чужой, везде какой-то ущербной, неполноценной. Да, пожив с мужем в его роду, родив детей, она все же принималась родом как своя, хотя не всеми и не всегда, как сложится. Именно такое отношение стало причиной очень многих последствий для женщин.

Тот факт, что женщина-девочка не станет полноценной продолжательницей рода, рода породившего ее, делало ее в глазах собственного рода ущербной и неполноценной, существом на ранг ниже мальчика-мужчины. Партилинейность закрепившаяся у земледельцев, стала одной из основных причин закрепившегося позже в отношении к женщине как к существу второго сорта. Женщина в условиях партилинейности стала существом неспособным на ряд социальных действий (сам факт продолжения линии рода, сохранения имени рода, сохранение имущества рода). Это переложило на женщину и “неспособность” к другим значимым и важным действиям. Женщина стала просто разменной монетой в “сельской дипломатии”, человеком, которому не дано выбирать с кем и где жить, кого выбрать себе в мужья. Решение о выдаче замуж принимали родители. А если точнее, то в первую очередь отец девушки. Мать, конечно, тоже, если отец позволит ей свое мнение высказать, ну или если отца нет, помер к примеру. Хотя где-то подобное право “торговать” дочкой переходило не к матери, а к старшему в роду мужчине, старшему брату или дяде например. Женщина, девушка утратила право решать за себя, даже в важнейшем для того времени вопросе для нее, с кем ей жить. Приходил просить “руку” у отца, решал отец. Да, парни тоже не всегда решали сами, тем более что женили замуж выдавали зачастую еще в весьма юном возрасте. Девушка уже считалась на выданье лет с двенадцати. Парням как минимум полегче в этом вопросе было, возраст совершеннолетия, брачный возраст считался лет с 16. Впрочем, тоже вариабельно где как, где-то и младше. Несмотря на установленные вроде бы как временные рамки по возрасту далеко не всегда они соблюдались, могли поженить и в куда более раннем возрасте. Бывало и не так редко, что отец “женил” малолетнего сына на взрослой женщине, так как рабочие руки нужны в доме, а пацан еще не вырос, что делать-то? И так сойдет! Или уж коль не брак, то помолвка тоже веселое мероприятие. Родились у одного дочка у другого сын, папаши на радостях медовухи прихлебнули в местном кабаке, по рукам ударили, мол, все ты мне братан, мы дружбаны по гробовую доску, так что давай породнимся, как вырастут наши поженим их. А что давай, дурное дело не хитрое! Вот и лежат в колыбельках будущие муж и жена, которые еще и говорить не научились, а уже их друг дружке пообещали… Но все же, как правило, сын вырастая имел привилегию сам найти себе невесту. Отец понимал, отец был не против, отец сам помнил себя в его возрасте. Пусть ищет девку, которая понравиться не всегда не везде. Мог папаша и кулаком стукнуть по столу, мол, ты слишком юн и глуп, отцу лучше знать, кого выберу, на той и женишься. Ну или так для рода выгоднее, должен старших слушать. Но все же хоть не у всех и хоть как-то, но свобода была более-менее. Тем более в семьях богатых, зажиточных, да и позже по времени далеко не всегда спешили с женитьбой “вьюноши”. “Мужику нагуляться надо” – так бывало и гуляли лет до пятидесяти, пока стукнет в бок не бес, а уж седина точно с вопросом, “кому наследство передам?” Тогда и бежит искать деву молодую, да красивую, да с приданным хорошим, да непорочную и послушную. Конечно, такой роскоши крестьяне обычно себе позволить не могли и женились пораньше. Женились ради рабочих рук в доме, ну и ради всего прочего чтобы брачные права дать, так сказать. А вот для девушек тут другой вопрос, тут вариабельность выбора где-то на уровне нуля. Для родителей счастье “сбыхнуть” дочку чем раньше, тем лучше. И разумеется смотрели не на то, насколько красив или мил в обхождении будущий жених. Смотрели на то, насколько богат и обеспечен, сколько коров в хлеву и сколько мешков зерна в амбаре. Бедный или чем не угодивший отцу, даже если дочке понравился, просто шел гулять ближайшим лесом. “Хорошо выдать замуж” дочку, “пристроить” ее – значило найти хорошо обеспеченного мужа. А что, “с лица не пить винца”. Даже если ей 12, а ему 50, но у него пять коров и батраки на него в поле пашут, то желанный гость и жених, даже если у него уже пару жен померло ранее… от побоев. Стало быть, сами были виноваты. Родителям зачастую просто нужно было скинуть “лишний рот”, да и главное, ответственность с себя. А то чем дальше девку держишь, тем больше риска, что кто-либо “попортит”, а потом вообще никуда не денешь ее. Ну или в старых девах засидится, тоже даром никому не нужна будет. А “старая дева” это лет двадцать…

Женщина стала разменной монетой, объектом торга, “аргументом” в заключении дружественных договоров между родами, по сути не человеком, а так вещью, бесплатным приложением к приданному. Для своих – никто, что-то, что чем раньше из дома отправишь, тем лучше. Для жениха и его семьи – рабочие руки, которые нужно использовать по полной программе, “чтобы даром хлеб не ела”, чужачка пришедшая из другого рода, пустое место, одним словом, объект насмешек, приколов, подтруниваний, эксплуатации и главный обвиняемый в любых “косяках”.

Муж тоже к жене вовсе не обязательно “пылал чувствами высокими и благородными”. Довольно часто была ситуация, когда просто ему в постель положили чужую незнакомую женщину, которую он знать не знает, может даже побаивается, так как не знает, как к ней подойти толком-то, да и желания особые подходы искать особо нет. Она тоже перепуганная, выбитая из привычной обстановки, попавшая в чужую семью, не знающая как себя вести. Естественно, замкнутая и боязливая, да а чего еще от женщины ждать-то? А уж тем более коль тебя кинули к мужику в возрасте, а ты девчонка-подросток.

Женщине прививалась покорность, послушание отцу, потом мужу, молчи и слушай, что говорят, исполняй, что велено, не перечь, не дерзи, будь послушна, трудись и не ленись, даже если тебя шпыняют каждый день. Со временем, конечно, притирались. Но не все и не всегда. Иной раз ненавидели друг дружку всю жизнь и призирали тихой, но лютой ненавистью.

Женщина попавшая в положение чужачки и заведомого “ничтожества”, естественно, становилась подозреваемой во всех ошибках, недочетах, просто виновницей происшествий, на кого еще валить-то? И если с мужской мизогинией все понятно, женщины стали в глазах мужчин на ступеньку ниже – чем-то примитивным, ущербным, потенциально чужим, либо пришлым, а стало быть, потенциально если не враждебным, то подозреваемым во всех тяжких. Но мизогиния развивалась и у самих женщин.

Это тоже можно понять. Один из аспектов это тот же “синдром младшего”, как с “духами” в армии. Кто последняя пришла, та и самая пинаемая, на нее все косяки валятся. Женщины в новой семье уже притерлись, уже более-менее свыклись. “Зачморить” новенькую – значит поднять свой статус, уйти с ее места, стать на ступеньку выше в иерархии. Мать мужа, тети, сестры, естественно, им ближе сын, племянник, брат, новенькая такая же чужачка для них, как и для мужчин. Жены других братьев были на ее месте, теперь они отрываются на хотя бы ком-то, вымещая свою злобу и обиду на то, что так же вели себя с ними.

Результатом этой “замечательной патриархальной семейной идиллии” стало то, что вокруг женщины сформировался крайне негативный образ ущербной, извечно во всем виноватой, глупой, злобной, агрессивной, жадной, ленивой, распущенной и строптивой. Образ идеальной женщины стали рисовать, как: послушная, покорная, почтительная, угодливая, отзывчивая, старательная. По сути, наделяя качествами “хорошего раба”, который покорно служит хозяину не противясь и не возражая, которого бьют, а он терпит и благодарит за “науку”. И чем больше женщины пытались “быть идеальными”, тем больше они приучали себя и других к тому, что их следует пинать за любой недочет и следует молчать за любые пинки. Переход жены в дом мужа стал той основой, в которой женщина утрачивала привычную почву под ногами и попадала в чуждую среду, которая нередко становилась враждебной к ней. Как минимум на первых порах скорее враждебной, чем дружественной. Истории про занудливых свекровей по си поры гуляют в народе. Женщина в этих условиях становилась бесправным и беспомощным существом, нагружаемым всеми самыми неудобными для других делами и спрашиваемая с большей дотошностью, чем прочие. Вся система отношения к женщине как низшему существу второго сорта вышла из этого. Все женоненавистничество зародилось из этого. Давно рухнули институты принудительного брака, давно распались большие патриархальные семьи, но наследие отношения к женщине как к существу ущербному и неполноценному закрепилось и существует и поныне. Несмотря на законы и несмотря на новый уже образ жизни – все пережитки прошлого еще довлеют над женщиной и продолжают создавать проблемы, вытаскивая из древнего патриархального предубеждения мысли о том, что “женщина существо неспособное”, “не женское это дело” , “не женского ума это дело”, ” все женщины лицемерны” , “все женщины скаредны”, да, впрочем, продолжать перечислять его там еще “все женщины..” можно долго. Все это последствие “гениальной” идеи земледельческого образа жизни большими семьями с переходом женщин в семью мужа. Попытки же сохранить и возродить те обычаи нравы, которые предпринимаются некоторыми мужчинами в наши времена – это попытка возродить средневековую дикость и ущербность самого образа жизни тех времен.

Мой сайт.

Сайт Вечевая Республика

Сайт Фонда “ФППД “Факел Свободы”

Моя персоналка в ВК

Группа в ВК “Правильный феминизм”

Мой tellegram