Капитализм и индивидуализм.

7 декабря 2024

10 мин

Статья публиковалась ранее на моем ДЗЕН канале.

Капитализм. Те, кто еще застал СССР, помнят это слово как ругательное. Ну или почти как ругательное. Сейчас его рассматривают под другим углом. И не удивительно, ведь мы живем в мире “победившего капитализма”. Но что такое капитализм на самом деле? Ладно, отодвинем в сторону советские описания про “эксплуатацию эксплуатируемых эксплуататорами”, эксплуатация штука такая, что даже когда про нее много говорят и старательно ее ругают, она никуда не исчезает, меняются только формы эксплуатации и эксплуататоры. Не стану вдаваться в подробности данного вопроса, но советская власть не была исключением, только вместо частного бизнеса стояли партия и государство. Об этом можно спорить и доказывать, что “все было для народа”, но это немножко ностальгическое восхваление существовавших тогда плюсов и забывание существовавших минусов. Впрочем, статья не об этом.

Сейчас капитализм никто не ругает (ну кроме ностальгирующих по СССР граждан). Сейчас капитализм нам восхваляют. Что же нам демонстрируют в этом замечательном экономическом устройстве общества? Свободный рынок (который сам все проблемы решит), свобода частного предпринимательства, безграничные возможности роста и развития, одним словом, сказка, а не жизнь. Но, как говорится, если все так замечательно, то почему не каждый второй миллиардер с яхтой на средиземноморье? Разговоры про то, что большинство людей ленивы, или тупы, или криворуки, ну как-то, мягко говоря, не очень приятно воспринимаются, хотя и кажутся наверное нормальными в кругу крупных бизнесменов попивающих шампанское на фуршетах. Однако суть капитализма не в этом. Не в том, что кучка воротил умудрилась приграбастать к своим рукам 90% доходов, разделив оставшиеся 10% между 99% остального населения. Даже не в том, что все механизмы рынка разбиваются самими же механизмами рынка и вся свобода предпринимательства встает в тупик при росте корпораций контролирующих рынок не по закону, так по факту ища лазейки в законах. Суть даже не в том, что зарабатывают, по-настоящему зарабатывают, не те кто работает, а те, кто вкладывает деньги, большие деньги, а остальные бьются головой о собственные мечты толкаясь на карцерной лестнице и пинаясь с конкурентами. Суть капитализма в гипер-индивиуализме общества.

Ну вот опять небольшой отскок в историю для начала. Вот как жили наши предки далекие и не очень? Основой было племя. Племя это такое большое сообщество близкородственных людей живущих вместе и все делавших вместе. Начиная с древнейших времен, когда племя охотилось и тащило добычу к общему костру, заканчивая более поздними вариациями, когда обрабатывало совместно землю или пасло скот, совместно все делая и совместно потребляя. Понятие “мое” ограничивалось “моя набедренная повязка” или “мое копье”, да и то если взял кто-то другой самому новое сделать несложно или взять чье-то еще… Все, что было в племени было общим, по сути, ну не без того, что у кого-то любимое копье или там кто-то наиболее вкусный кусок добычи себе назначил, потому что самый сильный и самый наглый. Концепция племени стала уходить в прошлое, когда появился род. Что такое род? Часть племени, по сути большая семья. Род – это группа людей в состоящих в прямых родственных отношениях напрямую связанных кровными узами, дяди, двоюродные тети, десятиюродные племянники. Наследие рода у нас сохранилось до сих пор в фамилиях, по сути, это родовые имена – имя твоего рода. Род выделился из племени. Род стал отделять собственность рода не только от собственности других племен, но и от собственности других родов в рамках племени. Причиной стало земледелие. Если небольшому племени делить было нечего, то копая землю ее начали делить, всей толпой бегать по всем участкам смысла не было, проще поделить: этот вы отрабатываете, а этот вы. Да и земля была разная, тут жирнее и урожайнее, там с песком и камнями так себе. Кому что досталось. Делиться с другими большого желания не возникало тем, что собственными руками вырастил, что сам съесть можешь или обменять на что-то интересное и полезное. Вот тут уже пошел делёж. Богатые и бедные. Появились торговцы и ремесленники, которые сами еду не производили и не добывали, но получали за что-то другое. Тут-то и вылезла из кустов эксплуатация. Если ремесленник в разряд эксплуататоров не попадал, так как хоть и не добывал еду, но кормился за счет своей работы плел корзины или лепил горшки, то торговец уже чистой воды эксплуататор. Нет, конечно, торговец тоже не был бесполезным для общества, для племени, если ехал в другое племя, чтобы поменять копченую рыбу на соль, чтобы свои рыбаки могли не только закоптить, но и засолить рыбу, он приносил пользу и это все равно кому-то нужно было делать. Да и сидящий на одном месте, тоже меняя зерно на горшки и горшки на зерно, давал возможность и крестьянину и ремесленнику не торчать весь день, пока все поменяет сам, а быстренько вернуться к своим делам. Но сам-то уже зарабатывал на этом ничего не производя.

Дальше стало веселей, дальше появилась власть – главный эксплуататор. Ну вот просто пришла компания сильных мужиков с большими дубинами и сказали: теперь вы все наши… подданные. То бишь под данью нам ходите. Ну чистой воды рэкет. Плати за защиту, в первую очередь от гнева рэкетира возмущённого нежеланием ему платить. Все это, конечно, завуалировать, усложнилось и обросло кучей разных красивы оправданий, но факт остается фактом налоги мы платим до сих пор. А почему? Потому что так сказал дядька с большой дубиной, который может дать тебе ею по голове, если не захочешь платить. Факт остается фактом. Даже если тебе говорят, что “это все для тебя же и для того, чтобы потом помочь тебе”.

Однако это еще не все. Когда эксплуатация появилась, она обрела разные формы. Те, кто посильнее могли сильно не заморачиваться, просто сказали мы хотим так-то и теперь это закон и все. Но те, кто в число больших дядек не попал быстро сообразили (некоторые), что чужими руками жар загребать оно всегда легче. Вот только большой дубинки в руках нет, а махать маленькой перед хилыми и слабыми, да под носом у больших и сильных себе дороже. Но эту проблему можно решить договорившись с большими и сильными. Сперва возникло рабство. Большие дядьки сходили в соседнее племя, накостыляли там всем недовольным, заставили платить дань себе, а самых недовольных пригнали с собой и заставили работать в поле на себя под присмотром. Но дядьки похитрее, но послабее тоже захотели себе работников. И стали покупать их у больших и сильных дядек. Так и им же проще самим не следить, не приглядывать, пусть купивший и заботится, чтобы не разбежались.

Со временем все усложнилось. Держать на цепи раба и заставлять его работать, дело, конечно, выгодное, но не очень. Раб сбежать все время пытается, без присмотра не работает, на качество работы вообще ему плевать с высокой колокольни, главное – самому не перетрудиться, чем проще, тем лучше. Не порядок однако! Ну и додумались те дядьки, чтобы заставить работать на себя можно не только кнутом, но и пряником. Слова “работник”, “рабочий” от того же слова “раб” происходят. Раб привязанный не цепью, но монетой. Раб работающий на дядю. Дядя, естественно, всю выгоду с работы раба и получает, а рабу сказки рассказывает: как он хорошо заживет, если работать еще активнее будет. Ну и работают. Куда деваться-то рабам?

Большой ильный род существовал на привязке к родовой земле. Промышленность поставила точку в существовании рода. На первое место вышла семья. Чем род от семьи отличается? Род – это большая группа людей в несколько поколений проживающих совместно и связанных не только кровными узами, но и экономически. Род владел землей, имел общее имущество, общие интересы и общие цели. Семья – небольшая общественная ячейка муж + жена + их дети. Дети выросли, разбежались, завели свои семьи. Родственные узы стали вопросом чисто генетическим вроде и свои, но общего мало что, тем более имущество уж точно у каждого свое. Вот в России, вернее, даже уже в СССР еще оставался род, может в его ослабевшем и уже подразмятом виде, но оставался. С родственниками поддерживали связь. Даже если жили в разных местах, но многие так и жили вместе, на то были и экономические причины. Самостоятельно приобрести жилье, да еще быстро, да еще не койку в общежитии, а что-то более-менее совмещённое было не такой простой задачей. Вот и жили с мамой, папой, да братьями, сестрами, туда и жену приводили, а где-то мужа… Россия немного с опоздание вступила в индустриализацию, еще в начале 20 века это была в основном крестьянская живущая на земле страна. Реалии советского времени и пропаганда коллективизма только укрепляли оставшиеся с времен аграрной жизни привычки. Но в других местах, как в Европе или Америке, род был сломлен давно. Индустриализация аккумулировала население в городах, срывая с привычных мест жительства, разводя членов рода по разным городам, а то и континентам с колонизацией и поиском новых земель обетованных. Впрочем, семья еще оставалась многодетной и зачастую так быстро не разбегалась, подросшие дети не спешили “обзавестись своим гнездышком”, экономика опять-таки не давала разгуляться, ведь дом не копейки стоит, да и жить с родителями проще экономически, хотя не всегда психологически проще.

Естественным процессом капитализма является индивидуализация людей, индивидуализация потребностей людей. Основная цель капитализма – максимилизация прибыли. Вполне логично, что если большая семья живет вместе в одном доме, то это куда менее выгодно и менее прибыльно, чем как можно раньше выдернуть подросших детей в собственное жилье. Каждому нужна будет своя квартира, дом, в каждом доме нужен свой телевизор, холодильник, свой утюг и своя занавеска на окнах. Каждый возьмёт свои кредиты и будет выплачивать их, пользуясь своими вещами и работая больше для выплаты своих кредитов. Каждый может и “должен” иметь свое. Все свое. От тапочек и нижнего белья до машины, квартиры, суперкрутого компьютера и смартфона, или навороченной кофеварки подключённой к интернету. Индивидуализация начавшая разводить род на семьи, впрочем, стала разбивать и семьи. Семья тоже престала быть чем-то целостным и единым, стала неким коммерческим проектом, где каждый высчитывает свою долю вложений и спорит с другим о доле получаемой прибыли. Так что капитализм же привел и к тому, что семьи тоже стали распадаться, в них перестали видеть необходимость, ведь можно жить просто самим по себе.

Эксплуатация тоже изменилась. Нет, большой дядька с большой дубиной по-прежнему стоит над нашей головой и диктует, сколько мы ему должны, потому что дубина нам еще на голову не опустилась. Но дядьки пониже рангом включились в новую забавную игру. Нас не держат на цепи? Держат, только по-другому: вместо кандалов – кредиты; вместо не опустившейся за леность на спину плети – истории про карьерный рост и обещание быстрого успеха; вместо бараков с запертыми дверями – реклама множества престижных вещей, которые мы должны иметь и на которые нам с готовностью дадут кредиты. И престижно ими обладать каждому, естественно, индивидуально, самолично. Если крестьянин из одного котелка таскал всей семьей вареную картошку, передавал рубаху от старшего брата младшему, а сапоги одевал на праздник и передавал от отца к сыну, то сейчас сложно представить кого-то без персонального компьютера, личной машины, индивидуального набора вещей в квартире. Мы стали лучше жить? Сложный вопрос. В чем-то, наверное, да. Но это реальное лучше скорее в развитости медицины, скорости транспорта и эффективности предметов. Но предметов этих стало такое количество, что просто выходит за рамки разумной необходимости. Если какой-либо современный среднестатистический гражданин вывалил все свои предметы перед средневековым королем, тот бы от зависти помер не сходя с места и воспринял бы себя жалким нищим хуже тех, что на паперти стоят. Вот только король обладал помимо власти, не читая необходимости контролировать свое государство, вести войны и прочим, заниматься кучей свободного времени – на охоте кабана погонять, и на турнире копьём в глаз получить, и на балах поплясать, и на пирах пожираться. Крестьянин, конечно, в поле пахал побольше короля, но тоже имел время свободное – баклуши бить и пляски на околице плясать. Потому что ему нужно было не так много. А сейчас нам нужно много. Много вещей. Каждая из которых стоит денег. А хочется еще больше вещей, которые стоят еще больше денег. А деньги – время. Наше время тратящееся на работу на зарабатывание очень ценных и необходимых предметов, которые иной раз валяются без пользы дела где-то пылясь в углу, но кредиты по ним мы платить продолжаем… А нужны ли они на самом-то деле?