Именно представительский характер таких собраний дает возможность включиться в них и представителям другого сословия. В отличие от времен Рима, средневековая Европа имеет четко выраженное сословие духовенства. Более того, это сословие изначально тянет свои руки к монаршим коронам и пытается установить свою власть над властью королей. Как уже упоминалось, церковь является не просто духовной организацией, но в условиях средневековой Европы она обладает и значительным имуществом, и довольно значительными территориями, во многом выступая уже не как религиозная организация, а скорее как территориальная организация с управлением не аристократическим, а теократическим. Впрочем, средневековые территории, управляемые аббатствами или епископами, в светском плане ведут себя мало чем отличимо от графств и баронств, в реалиях того времени превращаясь в таких же феодалов, как и их светские соседи. Духовный окрас сана и выборность должности, наверное, единственные отличия от дворянства. Тем более, что в политических играх местного уровня такие территории преследуют местные интересы, а отношение к общей церковной принадлежности становится скорее условным атрибутом, а не фактической реальностью. Более чем естественно, что в таких условиях в первых же парламентах оказываются не только аристократы, но и представители духовенства. Это открывает в парламент дорогу и другому сословию, не так давно начавшему свое формирование – буржуазии. Дальнейшая история событий развивается на фоне борьбы именно сословной буржуазии против аристократии и духовенства. Впрочем, для первых парламентов еще понятие “буржуа” не свойственно. В парламенты начинают проникать представители городов. А представители городов – это представители гильдий. Гильдмейстерам еще далеко до того, что впоследствии будут называть буржуазией, но это представители не знатных, но богатых родов. Те, у кого есть деньги, и те, кто благодаря этим деньгам занял определенное положение в обществе. Реальный вес начинает набирать новая группа элиты, причастность к которой формируется не на знатности происхождения, а на имущественном положении. Если говорить о духовенстве, то верхушка духовенства, несмотря на то, что пробиться к своим постам они могли с самых низов, по большому счету мало отличалась психологически от аристократии. Они, входя в церковную иерархию, отрекались от “мирского”, отрекались от своего происхождения, становясь причастными к некой духовной общности, которую можно было назвать церковным родом. Пользуясь возвышенным положением и определенным уровнем уважения, они дистанционировались от остального населения, если не по причине знатности крови, то по причине принадлежности к иной служивой элите, элите “слуг божьих”. Зарождающаяся буржуазия отличается от обоих других сословий. Знатность, принадлежность к чему-то здесь не играют большой роли. На первое место выходят не заслуги рода, не значимость церкви, к которой принадлежит священник, а то, чего смог добиться сам человек. Конечно, все далеко не так однозначно, ценились и личные качества рыцаря, и имело значение, насколько богата семья купца или гильдмейстера, что давало ему возможности больше, чем рядовому члену гильдии. Но тем не менее сложилась новая прослойка общества, новое сословие, достаточно широкое, обладающее достаточными средствами и возможностями и претендующее на свое положение, отличающееся от положения холопов, не просто требующее большего уважения, но и претендующее на дележ власти. Сама экономическая обстановка к этому моменту сильно изменилась. Объединение территорий и активизация торговли, рост ремесленничества привели к росту городов и росту их влияния. Если изначально благородные рыцари пытались всячески ослабить положение городов, видя в них только возможных данников и потенциальную угрозу своему владычеству, то со временем они стали понимать, что высокие доходы городов приносят пользу казне, которая может прибыль с этих городов получать. Кроме того, развитие торговли – это приток товаров, которые раньше были недоступны. Дворянство позднего средневековья уж было значительно более склонно к роскоши и уютному образу жизни и не желало обходиться мечом да замком с голыми стенами, главное, чтобы надежные были. Потребность в роскоши вызывала потребность в деньгах. А деньги, сколько ни выжимай из крестьян, намного больше не выжмешь. Требовались новые источники доходов. С открытием Америки мечты дворянства о роскоши нашли свое воплощение. Захват территорий за морем, новые земли, новые плантации неведомых раньше растений. Многие устремились туда. Короли так же с жадностью и азартом смотрели за море. Новые земли – это новые богатства короны. Открытие новых земель приносит не только новые товары, но и приводит к росту производства и развитию имеющихся.

   Мы рассматриваем исторические события не просто ради самой истории и изложения точки зрения на неё, а с целью рассмотреть колебания маятника истории в виде общественных устремлений. Концептуальное значение имеет направленность развития исторических событий, в которой значимую роль играют не отдельные личности, не важные события, не исторические сражения и военные походы. Это всё, конечно, имело место и играло свою роль. Зарождающиеся в обществе идеологии и философии тоже оказывали влияние на происходящие процессы, но меньшее, чем общая направленность событий, формирующаяся массовыми потребностями и стремлениями общества. Это движение не было ни однозначным, ни единовременным.

Изначальное, первичное состояние человечества проявлялось в максимальной социализации, хотя общество было разбито на множество мелких независимых и почти не взаимосвязанных сообществ, но каждое из них представляло собой сплочённый коллектив, живущий общей жизнью. Более тесное схождение  обособленных, но сплочённых коллективов привело к возникновению протогородов и смешиванию племён-коллективов в общие структуры. Несмотря на то, что общество объединялось и формировало более сложные структуры, внутри шло активное расслоение и разделение племён на роды и семьи. Маятник пошёл в сторону индивидуализации.

Продолжающийся рост городов смешал индивидуализированные группы и создал возможность для формирования более крупных объединений. Проявление вторичной социализации шло не только в политическом, но и в экономическом плане. Этот античный виток стал примером более сложного структурирования общества и возникновения античных империй. Но античный всплеск не захватил все общества, став скорее примером обогнавших своё время цивилизаций, которые существовали в окружении “застрявших” на уровне племён или протогородов народов. Античный всплеск закончился откатом, приведшим к максимуму индивидуализации, которым стало средневековое общество. Сам античный всплеск следует расценивать скорее как ушедший в “бок” виток цивилизации, отошедший от основного пути развития. Индивидуализация остального общества не достигла максимума, пока её “тормозил” этот самый античный виток. Когда античные империи рухнули, движение маятника было завершено, мир достиг максимума индивидуализации, который не проявлялся ни до, ни после. Но уже в самом процессе достижения пика индивидуализации был заложен откат к социализации, и он начался.

Социализация как процесс объединения происходит повсеместно и во всех сферах жизни. Этот процесс отображается по-разному в разных регионах и идёт с различной скоростью, но происходит повсеместно. Если раннее средневековье Европы связано с дроблением территорий античных империй, в частности Римской империи, и обособлением не только новых государств на принадлежавшей ей ранее территории, но и обособлением собственных частей этих государств как экономически и политически менее зависимых от центра субъектов, то в более поздний период эти обособленные части начинают активно взаимодействовать. Как говорилось выше, большую роль в этом играет стремление королей объединить земли под властью своей короны и укрепление центральной власти. Аналогичные процессы происходят и на востоке, только временные промежутки и выраженность процессов могут отличаться. В тех землях, где античные империи не зародились, обособление и дробление крупных территорий не происходит, напротив, идёт объединение племён в княжества, царства, королевства. Но, несмотря на это, общий принцип остаётся схожим с таковым в средневековой Европе. Имеется в виду достаточно высокая обособленность племён, входящих в стадию протогородов и ранних городов. В этот период основная модель общества сводится к аграрному, самодостаточному и самоподдерживаемому обществу. Это тот период протогородов, который предшествует формированию империй и попыткам более крупных объединений. Период, в котором процессы расслоения общества, процессы формирования семейно-родовых и сословных отношений, занимают превалирующий характер, более значимый для данного общества, чем попытки объединения с другими племенами или расширения своих территорий. Впрочем, все эти процессы могут происходить одновременно и являться параллельными, равно как и идущими с разной скоростью в одном и том же сообществе.

Значительно более ярко выглядит процесс индивидуализации раннего средневековья в экономике, причём независимо от политической формации и способа формирования общества. Если речь идёт о пост-античных территориях, то здесь основную роль играет разделение крупных земельных участков, выделение крестьянских хозяйств, независимых или изначально привязанных к земле сюзерена; в случае родоплеменных общин это совпадает с разделением общей племенной земли на наделы, выделяемые родам-семьям, и их экономическом обособлении. Экономика в целом сконцентрирована на самодостаточности и самообеспечении каждого рода-семьи как самостоятельной экономической единицы. Основным становится сельское хозяйство, главным источником существования – земля и производство на ней. Все прочие потребности минимизируются или обеспечиваются предпочтительно самостоятельно, в случае отсутствия такой возможности – за счёт меновой или реже денежной торговли на основе того же сельскохозяйственного производства. Есть, конечно, и ремесленники, и торговцы, но их значимость в этот период минимальна.

Сами процессы максимальной индивидуализации, тем не менее, порождают процессы социализации. Опять-таки, мы говорили выше в основном о политической составляющей этих процессов, поговорим об экономической. Обособленность хозяйств в условиях постоянных военных конфликтов и отсутствии устоявшейся структуры вполне объяснима, равно как и обособленность хозяйств которые лишь недавно выделились из общего племенного хозяйства. Впрочем, для многих народов такой способ существования стал традиционным в той или иной степени, что обуславливалось малочисленностью населения, обитающего на больших территориях. Оставаясь на таком уровне развития и исходя из традиций или условий экономической необходимости на данный момент, подобные сообщества “застревали” и входили в стагнацию в своем развитии, до тех пор пока внешние факторы не изменят существующие условия. Условия меняются. Что становится причиной изменения этих условий? В первую очередь, развитие соседних государств, если говорить об обществах, находящихся в состоянии стагнации. Политические и экономические изменения соседних территорий начинают затрагивать соседние регионы, все более активно. Что происходит в самих обществах, которые становятся катализаторами для соседних территорий? Как правило, это наиболее активно объединяемые в политическом плане территории. Это попытки тех же князей, королей, царей, подчинить себе соседние регионы и установить свою власть над относительно “ничейными” землями. Подобную картину мы видим, что в экспансии немецких рыцарей в сторону Прибалтики, что в экспансии русских князей на северные территории, заселенные финно-угорскими племенами, что аналогично происходит в других регионах. Если свести всю схему к простой модификации, то картина будет следующая. Некая относительно тесно связанная группа племен или иных образований, будь это варварские племена, осевшие на землях античной империи, или союз племен, живущих в стороне от античных территорий, изначально закрепляются на этом месте, и в процессе закрепления происходит максимальное дробление этих этносов, дробление экономическое и политическое. В тех регионах, где этносы не однообразны, как в случае с осколками античных империй, процесс происходит быстрее. Не только процесс индивидуализации, но и закладываемые им основы последующей социализации. Вожди таких племен, изначально раздав земли своим воинам, стремятся все же сохранить власть над ними и удержать все территории под своим контролем. Аналогичным способом ведут себя и вожди племен, выделившиеся из общего племенного сообщества в процессе родовой индивидуализации, пытающиеся укрепить положение своего рода.
Закрепление власти происходит не только путем удержания относительно подчиненных вассалов, но и захватом новых территорий, как уже говорилось, это один из возможных вариантов контроля над вассалами, приманивая их новыми походами, новой добычей и новыми территориями, вождь-князь-король получает и большую сплоченность этих воинов вокруг собственной персоны, и новых данников, с которых можно получать доход. Н:аиболее легкой и доступной добычей становятся отдельные и не организованные в более крупные союзы и сообщества племена и удельные правители, не принявшие покровительства более крупных сюзеренов. Экономический процесс сопровождает военный. Расширение территорий и необходимость их удержания и контроля, приводит к отрыву значительной части населения или к регулярному отрыву элитной части населения от прямого производства и участия в нем. Военные походы ведут не только к потере воинов в битвах, но и к тому, что участники этих походов не могут заниматься сельским хозяйством, а стало быть, обеспечивать себя привычным способом. Для знати, которая сама не работает в поле, проблема в контроле зависимых крестьян и в обеспечении стабильного положения своих земель, пока они сами заняты походами. Походы отрывают крестьян от прямого участия в земледелии, но, как правило, они краткосрочны, набег на соседа занимает несколько дней – недель, к тому же компенсируясь полученной добычей. Но чтобы добычу и военные трофеи превратить в продукты питания, ее нужно продать, а так же нужно, чтобы кто-то был готов продавать продовольствие в обмен на золото, украшения и прочие результаты походов. Хотя преимущественно феодальные стычки становятся прерогативой военной знати, но отрыв от земли происходит все равно. Рыцари берут с собой крестьян, вооружая их как дополнительное войско, набеги племен, подобные набегам викингов, становятся прямым уходом земледельцев в военные компании.