Процедура суда

Процедура суда в современном законодательстве расписана весьма детально. Как уже говорилось, современная юриспруденция исходит из идеи необходимости детально прописать все возможные моменты и установить инструкции на все случаи жизни для действий в той или иной сфере деятельности человека. В первую очередь это касается самого закона и правил его применения. Современное законодательство нацелено на четкую и детальную регламентацию поведения судей, прокуроров, адвокатов, устанавливает порядок сбора и предоставления документации для суда, правила проведения самого суда. В равной степени это касается и исполнения решений суда, чему посвящен отдельный Уголовно-исполнительный кодекс (УИК). Но к данному вопросу мы еще вернемся. В данный же момент упоминание об этих кодексах, как об УПК, так и об УИК, приводится лишь для констатации факта подхода современной юриспруденции к этому вопросу. Несколько слов о логике такого подхода, которая по—своему правомерна. Современная юриспруденция исходит из того положения, что максимальная детализация необходима для избежания ошибок и разночтений, тем более в действиях, касающихся судебной практики и вопросах исполнения решений суда.

К чему на практике приводит подобный подход, знает, наверное, любой человек, так или иначе сталкивавшийся с судебными тяжбами и процессами. Причем речь идет далеко не только об уголовных судах. Чрезмерная детализация и инструктивный подход порождают массовую бюрократию. Каждое обращение в суд обрастает множеством различных бумаг: обращениями, заявлениями, подтверждающими документами, уточнениями, запросами. Горы бумажной макулатуры растут. Получение каждой бумаги занимает время и затрачивает силы. А сам судебный процесс превращается из рассмотрения дела по сути совершенных поступков в вопрос, кто правильнее заполнил бумаги. Всю бумажную волокиту активно и старательно используют те же адвокаты, устраивая крючкотворство и цепляясь к мелким незначимым деталям, создавая новые запросы и оттягивая решение суда или иные действия. Впрочем, подобное же происходит не только со стороны защиты, но и со стороны обвинения. Собственно, сами уголовные дела зачастую фабрикуются на основании формального соответствия действий того или иного гражданина тому или иному нарушению, даже если само действие не причинило никому вреда и по сути человек не совершил ничего плохого.

Пока полиция отлавливает «за экстремизм» прыщавых подростков, поставивших «лайк» под какой—то картинкой в интернете, матерые уголовники выходят «сухими из воды», разваливая дела по своим преступлениям при помощи дорогих адвокатов и снимая с себя обвинения в убийстве по причине того, что кто—то во время следствия неправильно заполнил какую—то бумагу или не соблюдал какую—то предписанную процедуру. Повторюсь, вопрос касается не только и не столько уголовных судов, на их примере просто более ярко видно положение ситуации. Если говорить о различных гражданских исках, коммерческих спорах или частных ситуациях в гражданском праве, то положение может оказаться еще более сложным, хотя это и не бросается в глаза столь ярко. Я уже говорила, когда речь шла о законодательстве в принципе, что попытка детализировать и уточнить является слабым звеном современного подхода к законодательству вообще. Такой подход, стараясь избежать ошибок и неточностей, пытается установить пошаговую инструкцию и регламентацию всех действий, связанных с данным вопросом. В результате любое отклонение от детальной инструкции, даже незначительное, считается нарушением процессуальной практики, несоответствием нормам и по сути ошибкой, ставящей под сомнение сам факт.

Для примера, скажем, некий полицейский на месте преступления нашел пистолет, но оформил факт его находки с какими—то ошибками и недочетами. В результате, несмотря на то, что на суде обвиняемый в убийстве опознан свидетелями, что он находился в момент убийства на месте преступления, несмотря на то, что доказано, что пистолет принадлежал обвиняемому, несмотря на то, что, скажем, те же свидетели видели, что обвиняемый вошел с убитым и вышел один, что больше никто в это помещение не заходил, несмотря на то, что доказано, что убийство было совершено именно из этого пистолета, суд может из—за ошибки оформления улики не принять найденный пистолет к рассмотрению. А адвокат может, опираясь на то, что улики наличия оружия обвиняемого на месте преступления не приняты судом, вывести, что следовательно не доказано, что пистолет обвиняемого действительно был на месте преступления и, исходя из этого, вывести к тому, что причин для обвинения в убийстве нет.

Данный пример приведен только для демонстрации того, как жесткое требование следовать инструкциям во избежание ошибок может приводить к возникновению значительно более далеко идущих ошибок. Судебная практика полна крючкотворства и бюрократической перегруженности. Как следствие этого судебные процессы превращаются в затянутые действия, которые могут длиться месяцами, а то и годами и сводиться к дуэлям бюрократических гениев, правильно расставляющих запятые в бумагах.

Конечно, эта палка о двух концах. Все, что сказано в адрес «обмазывания» виновных, с тем же успехом работает и в «шитье дел» на невиновных. Правильно заполненные бумажки, подтасованные факты и приписанные улики, или просто притянутые за уши «составы преступления» приносят кому—то очередные звездочки на погоны и галочки «успешной раскрываемости», а кому—то ломают жизнь.

Ярким примером подобного действия является случай с господином Навальным, достаточно нашумевший в последнее время. Хочу сказать, что я лично не являюсь ни сторонницей самого оппозиционера, ни его идеологии, да и «навешали собак» на него не только с этим случаем, впрочем, эти моменты разбирать не стану. Но собственно речь идет об «оскорблении ветерана». В одном из своих выступлений господин Навальный высказался на счет «продажных личностей, активно поддерживающих принятие поправок в конституцию» (тоже небезызвестный всем случай недавнего прошлого). Среди прочих агитаторов оказался некий пенсионер-ветеран. По факту слова, сказанные не конкретно в его адрес, в общем—то относились и к нему. Именно это и раздули. Мало того, что нашли «состав преступления», так еще старательно ринулись писать новый закон «об оскорблении ветеранов», который к моменту выхода книги, наверняка, уже будет принят. По факту персонального оскорбления не было, но формально высказывание относилось ко всем агитаторам поправок, а стало быть, и к данному пенсионеру. Но если чиновники и члены «молодой гвардии» не нашли законных поводов «оскорбиться», то нашли повод «стать горой» за старика—агитатора.

Этот пример также приведен как частный случай, подтверждающий деланные мною выводы. Современное законодательство породило целый ряд «ядовитых» статей, в особенности в сфере «оскорбления». Чиновники, верующие, еще целый ряд граждан активно находят поводы «оскорбляться», невзирая на то, что их собственные действия могут быть столь же и даже более оскорбительными в адрес тех, кого обвинили в оскорблении. Но вернемся к изначальному вопросу данной темы.

Как уже неоднократно доказывалось, попытка детализации и уточнения ведет только к усложнению процесса и к возникновению большего числа ошибок, которые была призвана избежать. Сам подход юриспруденции, направленный на усложнение законодательства и на инструктивные методы его формирования, является коренной ошибкой, не только не решающей проблемы, но созидающей еще большее число других проблем.

С другой стороны, возможно ли все пускать на самотек и никоим образом не регулировать? Конечно же нет! Иначе любые суды превратятся в «суды Линча», сам процесс следствия и разбирательства станет бессмысленным и уступит место практике эмоционального убеждения толпы в том, кто виноват или не виноват.

Золотая середина важна и необходима во всем и везде. В том числе и в первую очередь, это касается законодательства и логического подхода к его формированию. Как выше говорилось, судьями в условиях либертанского права становятся не знатоки бумажного крючкотворства, а люди, избранные местным населением по причине того, что они, с точки зрения местного населения, обладают такими качествами, как неподкупность, честность, наличие логического мышления и склонность к справедливости. Впрочем, гарантией неподкупности судей становится повышенная ответственность самих судей, в частности именно за преступления, связанные с их судебной деятельностью, как то получение взяток, оправдание заведомо виновных и осуждение заведомо невиновных.

В условиях либертанского права судья имеет широкие полномочия, так же он имеет относительно низкие требования к юридической грамотности. Следует пояснить данный момент. Речь идет не о безграмотности в юридическом плане, а о том, что либертанское право предполагает минимизацию законодательной базы как таковую, и на фоне этого снижается количество той информации, которая должна быть изучена и обязательна для полноценного функционирования в качестве судьи.