Нормы в ЕЗ

Что должно быть внесено в Единый Закон и каким образом должно регулироваться проведение судов? Логично будет сравнить те аспекты, которые следует внести в ЕЗ и существующий ныне УПК, но сделаем это более кратко, не столь детально, как в случае с УК. Если все действия полиции и организаций, занимающихся следствием, регламентируются Министерством Внутренних Дел (или министерством полиции, если угодно), что указывается в ЕЗ, и в самом ЕЗ не рассматривается, разве что могут быть упомянуты некоторые аспекты, имеющие отношение к деятельности полиции, но связанные также с другими аспектами общественной жизни. В связи с работой судов и их взаимодействием с полицией следует обратить внимание на вопрос сбора улик и доказательств и принятия или непринятия их судом к рассмотрению. Эти моменты также регулируются в первую очередь обязательными правилами, устанавливаемыми Министерством Внутренних Дел, но опираясь на моменты, прописанные в Едином Законе. Контроль за соответствием обязательных правил и контроль за соответствием действий полиции и следственных органов полностью лежит на судах. Это следует упомянуть в ЕЗ, но не следует расписывать многотомные инструкции на эту тему. Сам факт высшего контроля за деятельностью любых структур и за соответствием деятельности как государственных структур, так и любых ячеек любого уровня, априори возложен на суды по самому факту их назначения.

Нынешний УПК устанавливает аналогичные правила, но делает это громоздко и слишком пафосно. Но, несмотря на пафосность деклараций УПК о соблюдении прав человека и о возвышенном предназначении судей, практика деятельности показывает совершенно иную картину. Причиной тому является фактическая зависимость судов от исполнительной власти, несмотря на декларацию самостоятельности и независимости судебной системы и объявления ее третьей ветвью власти. Сам факт, призванный гарантировать «независимость судей» путем личного их назначения президентом, снижает (но не устраняет) их фактическую зависимость от местных структур исполнительной власти, но при этом ставит судей в прямую и фактическую зависимость от президента, президентской администрации и подчиненных ей местных администраций, а следуя логике «укрепления вертикали власти», которая сейчас активно пропагандируется и не менее активно применяется, фактически делает суды полностью зависимыми и подконтрольными исполнительной ветви власти. Если в каких—то мелких вопросах суды проявляют самостоятельность и даже могут принимать решения, противоречащие и оспаривающие действия администраций, то когда касается вопроса, затрагивающего более глобальные моменты, судьи начинают принимать «правильные» решения, основанные не на соблюдении духа и даже буквы закона, а основанные на подыгрывании сиюминутным политическим амбициям верхушки исполнительной власти.

Особенно ярко это видно, если рассматривать положения УПК и фактическое положение вещей, в том числе положение, устанавливаемое принятыми новыми законами, которые противоречат как статьям конституции, так и статьям того же УПК. Но при этом, несмотря на многочисленные обращения и протесты граждан, эти законы не только были приняты и вступили в силу, но и активно применяются, а попытки опротестовать их через обращения в суды, вплоть до Верховного Суда РФ и Конституционного суда РФ, не принесли никаких результатов, напротив, судьи «не нашли никаких расхождений» в принятых законах и статьях конституции. Вследствие чего те же статьи УПК РФ с 10 по 14 становятся не более чем фикцией и красивым пафосным заявлением, не имеющим никакого отношения к реальной действительности. Ну, действительно, взглянем, например, на статью 13 УПК РФ — пункт первый этой статьи гласит: «Ограничение права гражданина на тайну переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений допускается только на основании судебного решения.», согласитесь, как—то не вяжется с целым рядом принятых и еще принимаемых законов, позволяющих тому же «Роскомнадзору» проверять интернет—переписку и даже требующим предоставления полного доступа к таковой от интернет—провайдеров и соц. сетей. Как можно расценить требование сохранения любых телефонных переговоров и СМС—переписки провайдерами и, по сути, открытый доступ к ним по первому требованию работников МВД? Это лишь некоторые моменты, показывающие абсолютное несоответствие современной судебной системы с теми громкими и красочными заявлениями, которыми она себя описывает.

Единый Закон устанавливает неприкосновенность права личности, в частности непреложность негативного права невмешательства, о чем уже говорилось в этой книге, когда шла речь о правах человека и гражданина как таковых. В той части ЕЗ, которая касается деятельности судов и судей, нет нужды дублировать уже установленные ЕЗ нормы. Но следует оговорить право суда нарушать, в частности, право гражданина на тайну личной информации (включая тайну личной переписки и других видов общения). Право суда, и только право суда. Такое право может осуществляться в случае, если сотрудники следственных органов обращаются к судье с официальным запросом и указывают те факторы, на основании которых лицо подозревается в нарушении ЕЗ, для установления того, так это или нет, требуется изучение его личной информации. То, что право выдавать такое разрешение является прерогативой суда, является фактом по самому упоминанию, что суд может выдать разрешение на нарушение личной тайны в интересах следствия. Отсутствие же упоминания о возможности наличия такого права еще у кого бы то ни было говорит о том, что эта функция доступна только суду.

Как уже говорилось, либертанское право и либертанская юриспруденция исходят из совершенно иных принципов подхода к определению нарушения как такового. Неоднократно упоминалось, что рассматривается не сам факт действия, тем более не факт намерений, желаний, заявлений, а факт причиненного вреда. Ограниченный ряд действий, которые могут быть запрещены и считаться наказуемыми, устанавливается ЕЗ, что тоже уже говорилось. Причем этот ряд действий в основном сводится к уже упомянутому запрету нарушения четырех непреложных прав человека и гражданина: запрет на причинение вреда жизни атомарной ячейки, запрет на причинение вреда здоровью атомарной ячейки, запрет на причинение вреда свободе действия любой ячейки, если сами действия данной ячейки не нарушают чьи—либо права, и это не установлено судом, запрет на причинение вреда имуществу любой ячейки (конкурентные противоречия и конфликт интересов таковыми не считаются).

Кроме упомянутых запретов нарушения четырех непреложных прав, Единый Закон может устанавливать ограничение на некоторые действия граждан, связанные с общественной безопасностью и совершением действий, которые сами по себе не причиняют вреда, но являются источником основанных на них действий, которые причиняют вред (например, провоз тяжелых наркотических веществ на территорию ТДЕЗ сам по себе не причиняет вреда другим ячейкам, но данные вещества ввозятся не для того, чтобы просто где—то лежать, а для дальнейшего их распространения, а это действие уже будет прямым источником вреда здоровью, а возможно и жизни граждан). Несмотря на то, что сам факт подобных действий не причинил вред и с точки зрения либертанского права, казалось бы, не подлежит воздаянию, но эти действия входят в ряд исключений, несущих потенциальную угрозу. И список подобных запрещенных действий становится исключением из общего правила либертанской юриспруденции. А как любые исключения из любых правил, этот список должен быть краток и четко ограничен конкретизированными действиями, а не расплывчатыми формулировками. Такой список не подлежит бесконтрольной корректировке каким бы то ни было ведомством, а является установленной нормой в ЕЗ, которая может быть изменена только всеобщим голосованием всего населения ТДЕЗ.